Так уходит магия - и так самой взгрустнулось - навеяло воспоминания, и ведь не хочется отпускать сказку - просто чудесно и содержательно для такого небольшого размера.
Ночь перед концом света. - Жутко, проникновенно. Тоже впечатлило. В общем - достойно внимания и заслуживает хороших отзывов.

Я долго думала, публиковать или нет эту миниатюру. Слишком уж разные отзывы я на нее получала... Это самый первый "доведенный до ума" короткий рассказ. Достаточно рачный на самом деле, написанный не в самый лучший момент жизни... И все-таки решилась.

"Исход, или Драма жестокой жизни"
Она стояла у дверей дома, который когда-то был ее домом. Холодный ветер развевал ее волосы, студил губы. Но она этого не замечала - в душе была пустота. Куда ей идти, КУДА? Муж в тюрьме, сын в могиле, а у неё «черный билет». Она лишена всех прав, кроме права на жизнь, и на свободу. Теперь она могла быть только служанкой, и то за работу она бы не получала ни гроша. Или, что того хуже, ей пришлось бы пойти на панель.
Она стояла и перебирала события последних лет. В 20 лет она вышла замуж за достойного человека, в которого она была влюблена с детства и он отвечал ей взаимностью. Спустя год у них родился сын. Все шло прекрасно. Но в 10 лет мальчик погиб в автокатастрофе. Они остались вдвоем. Но беда никогда не приходит одна. Через месяц, проснувшись утром, они обнаружили в своей квартире труп человека занимавшего в обществе высокое положение. Приехавшая полиция первым делом арестовала ее мужа. Никто не поверил их словам, что труп им подкинули. Мужа лишили всех прав и без суда и следствия обрекли на пожизненное заключение, а ей дали «черный» билет.
Куда ей идти, КУДА? Стать служанкой? Но это означало жизнь полную унижений. Идти на панель, стать одной из падших женщин? Нет. Она не пойдет на это. Она опустила руку в карман, нащупала горсть мелочи. Это все что у неё осталось. Зайдя в аптеку, она купила снотворное, а в уличной палатке - пакетик сока. Через час на тротуаре лежал еще теплый труп. Люди проходили мимо холодные и равнодушные. Никому не было дела до неё.

Отредактировано Ladynelly (2009-10-01 06:49:11)

Почему "развИвал"? Исходный контекст

Развевать от слова развеевать, веять, а не развивать. Ветер ведь не занималься развитием волос, он их именно развЕвал...
Теперь по содержанию. Рассказ родися с в один из не лучших периодоав жизни, когда я не видела просвета. Сейчас я бы не смола такое написать...

И действительно: куда?
А и не знаю... Может и не стоит развивать и добавлять объема этой миниатюре?
По-моему всё достаточно чётко, словно гранёный рассказ, точно, без лишних премудростей....Иногда в философии детали мешают ощутить трагедию — момент некоторой недосказанности у меня лишь вызвал достройку и подстановку своих — по усмотрению, но ничего от этого не потеряла.

Это не рассказ, а начало одной моей задумки. Возможно за эту идею я всеръез возмусь, когда наконец "добью" АЦ.
Мутация
Дождь, не просто дождь, а ливень. Он начался самого утра, этот  нескончаемый ливень. Такой что в десяти метрах с трудом можно было что-то увидеть. Джоэль стоял под козырьком у двери в полицейский участок и уныло смотрел на потоки воды, мчавшиеся по улице. Его не оставляло ощущение, что это уже было, что он вот так вот уже ждал кого-то...  И так же шел дождь, и горели фонари…
Но тут перед  полицейским  участком, заехав прямо под козырек, остановился  двухместный флаер, его верх растаял и светловолосый мужчина сидевший за рычагом  махнул ему рукой:
-Залезай. Живо!
Это был Крис Норман. Наваждение исчезло и Джоэль, радостно улыбнувшись другу, нырнул в уютный полумрак,  создаваемый встроенный в флаер генератором искусственного мрака или  как его звали в народе «затемнителем». Это была последняя техническая новинка, а Крис не пропускал ни одной.
-Что мокнуть не хотелось? – весело спросил Крис Норман
-Спрашиваешь. Только откуда ты здесь взялся? Тебе полагается быть на раскопках…
Крис усмехнулся, откидывая со лба прядь светлых волос.
-Вырвался на выходные.  Захотелось помокнуть  после тамошней жары.
-Откопал что-нибудь интересное?
-Конечно! Мы нашли следы еще одного массового культа.
-Еще?
-Да представь себе. Поклонения уже третьему божеству …
Друзья на мгновение замолчали. Крис, чуть повернувшись назад, достал и протянул другу инфодиск.
-Смотри сам. Хотя подожди, вон небольшое кафе. Давай там перекусим? Как ты на это смотришь?
-Положительно.
Крис подвел флаер как можно ближе к силовому навесу, закрывающему столик на открытой площадке. Силовое поле было абсолютно непроницаемо для дождя, но пропускало людей. Таким образом можно было сидеть под куполом и любоваться потоками дождя стекающими по нему. Крис скользнул к ближайшему свободному столику, на ходу включая защиту флаера. Джоэль устроился напротив.
-Что желаете? - Улыбнулась молодым людям официантка, неслышно подошедшая по «силовому коридору»
-Чашечку кофе. – заказал Крис
-Мне тоже можно с чем-нибудь покрепче. – произнес, чуть поморщившись Джоэль, в отличие от своего друга, он очень не любил сверх совершенную технику. – Дабы согреться.
Официантка отошла выполнять заказ, а Джоэль активировал диск. На ладони вспыхнуло объемное изображение статуи мужчины, сидевшего скрестив ноги, положив руки на колени. На нем было странное свободное одеяние, лицо отрешенное…
- Интересно. Насколько большое?
- Два человеческих роста. Сделано из камня. И никаких надписей.
- Думаешь это божество?
- Да рядом множество скелетов истлевшей одежде. Люди явно ему молились.
- И оно его не спасло. Как все другие, богов нет. И не было.
- Людям надо во что верить…
- Да. Странно, что у нас нет ничего подобного. Никаких упоминаний.
- Очень.
Крис достал из кармана второй диск, активировал. Джоэль увидел изображение мужчины прикованного к кресту. Из одежды на нем была только набедренная повязка, на голове венок из колючего кустарника, на лице выражение муки.
- Как тебе этот вариант?
-Это скорей не бог, а мученик… Ему тоже поклонялись?
-Да. Нам удалось узнать, что символом этого божества был крест.
- Логично.
Официантка принесла заказ. Некоторое время друзья молча пили кофе глядя на потоки дождя стекающие по силовому куполу. Наконец Крис сказал:
- Знаешь, что меня поражает больше всего? Между гибелью прежней цивилизации и зарождением нашей нет никаких намеков на человека.
- Как это?
- А вот так… Последние археологические находки, следи машин, остатки городов, хранилища – не младше 10 тысяч лет, потом идет пробел никаких следов цивилизации и человека, ни захоронений, ни следов жилищ, ничего! Только находим отдельные кости, и то на человеческие похожие лишь по строению. По генной структуре – они отличаются от наших, а затем снова – остатки жилищ, захоронения, тайники со следами культуры – книгами написанными от руки, рисунками… Но не старше 5000 лет… Итог- 5000 в небытие… И знаешь что самое странное? Цивилизация развивалась не с нуля… как будто у людей был запас знаний, умений…
- На что ты намекаешь?
Крис лишь пожал плечами:
- Не знаю Джоэль! Не знаю что и думать. Мы будем дальше искать. И когда-нибудь получим ответы на все вопросы!
- Тогда мне остается пожелать тебе удачи. – Джоэль помолчал, а затем продолжил. – Слушай, Крис у тебя никогда не было ощущения, что, то, что происходит с тобой же было?
Норман изумленно посмотрел на друга:
- Нет. А что, с тобой такое бывает?
- Да. – медленно произнес полицейский. – Бывает. Иногда возникает странное чувство – это уже было. Какая-то подсознательная уверенность.
-Ты говорил кому-нибудь?
- Нет. И не собираюсь.
- Может тебе все-таки обратиться ко врачу?
- К кому? В психиатру? И что я скажу? «Доктор, меня мучают воспоминания о прошлом?» - Джоэль грустно улыбнулся. – Нет, Крис, я не хочу быть посмешищем. К тому же жить мне это не мешает.
Пока друзья беседовали, дождь прекратился, из-за туч робко выглянуло солнце.
- Вот и погода улучшилась. – задумчиво произнес Джоэль, вставая. – Пожалуй мне пора. Нора меня заждалась. Подкинешь до дома?
- Охотно.
Расплатившись, друзья направились к флаеру, и в этот момент со стороны бульвара раздался истошный крик. Джоэль резко повернулся в ту сторону, на ходу выхватывая оружие.  Сработал инстинкт полицейского.
Из-за деревьев вылетел мальчишка на воздушном скейте. Он явно потерял управление. Джоэль бросился вперед, желая перехватить ребенка, не дать ему упасть. и не заметил флаера, вылетевшего из-за поворота. Все случилось в мгновение ока. Флаер сбил полицейского с ног, он упал, ударившись головой о дорожное покрытие, а мальчишка врезался в столик, за которым только что сидели друзья.
Джоэль открыл глаза. Он лежал на чем-то твердом, вокруг суетились люди. Над ним склонился светловолосый мужчина лет 30.
-Джо! Как ты?
- Я? В порядке. – Голос звучал хрипло, незнакомо. – Где я?
- В Центральном парке. Тебя сбил флаер.
- Флаер?
Джоэль нахмурился, в голове звенело. Он ничего не помнил, ни событий последних дней, ни мужчину склонившегося к нему. В голове стояла звенящая пустота.
- Да! Что с тобой, встать можешь?
- Кажется, помоги мне.
Крис осторожно помог другу встать на ноги.
Джоэль покрутил головой, мир рассыпался на части, а затем снова сложился в цельную картину.
- Где я? - Повторил полицейский свой вопрос  - И кто вы?
Крис огорченно вздохнул, поняв, что произошло с его Джоэлем.
- Крис Норман. Я твой друг.
- Друг? – изумленно повторил Джоэль. И неожиданно добавил. – Никогда не думал, что загробный мир настолько реален!
Крис побледнел.
- Джо! Ты о чем!? – он встряхнул друга за плечи. – ТЫ не умер!!! – Археолог сам не заметил, как сорвался на крик. На них стали оборачиваться, и Норман снизил тон.  – Ты жив! И Я тоже.
Но Джоэль молча, отстранился и тихо произнес:
- Я не Джо. Я Шон. Шон Флаэрти.
- Очнись. Что ты мелешь? Ну-ка сядь. Норман силой подвел друга к свободному столику и, знаком подозвав официантку, попросил – Принесите нам что-нибудь выпить. Покрепче.
Джоэль сидел сжав голову ладонями.
- Джо. - Настойчиво повторил Крис. – Скажи, что ты помнишь? Последнее, что ты помнишь?
- Я? – в глазах полицейского что-то блеснуло. Он заговорил глухо, с трудом подбирая слова. – Лес, темный лес, и завал, за которым притаилась жалкая горстка людей…
*     *     *
Прикрывать отступление осталось 30 человек. Слишком мало, чтобы остановить противника, но достаточно, чтобы задержать врага. Они погибнут, но остальные успеют уйти достаточно далеко. За остаток ночи их не догнать.
Шон не боялся смерти. Он давно перестал ее боятся. С той минуты как ушла Селин. Но у него остался сын. Ради него он жил. Но сейчас именно ради сына, Шон должен был умереть. Умереть, чтобы мальчик выжил, чтобы мог продолжить их род.
Флаэрти смотрел в щель между ветками на темную полосу леса.
- Ну где же вы? - Шептали губы молодого человека. – Где? Мы ждем вас! Мы готовы!
Наконец из леса показались первые преследователи. Они бежали толпой, не соблюдая строя. А за ними еще и еще толпы. Полуголые Лесники и одетые во все темное Ночные. И так, это все-таки произошло. Две враждующие расы объединились против новых врагов, против Людей, которых раньше считали уродами.
Шон мысленно прикинул численность преследователей. Не меньше двух сотен. Две сотни против трех десятков. У оставшихся у завала – копья, мечи, кинжалы, топоры, дубины, луки и стрелы. У их врагов только зубы и когти. На каждого из людей по шесть-семь Ночных или Лесников.
- Приготовить луки! – Шон поднял руку, сжимая меч, и скомандовал – стреляй!
Ни одна стрела, ни пролетела мимо цели. Но противники неумолимо подступали. Защитники успели еще раз выстрелить проредив ряды врагов, но вот первый хищник поднялся на завал, и Шон увидел как кожа человека начала вспучиваться уродливыми пузырями, сквозь ее начали проступать густая шерсть. Метаморфоз! Человек изогнулся, закричал и на Шона бросился волк. Но тот был готов. И голова волка покатилась по земле, но за первым нападающим последовали другие.
Шон потерял счет убитым, но тут ему в горло вцепились острые зубы. Флаэрти упал на спину. Вот и все. Конец. Но ушедшие вперед по дороге женщины и дети успеют достигнуть гор. Там они смогут укрыться. И дать жизнь будущим поколениям. И тогда возможно у людей появиться шанс. Пусть, небольшой, но шанс. Шанс построить свое собственное будущее, отвоевать планету...
- Последнее, что я видел – это горящие глаза ламии. Потом я потерял сознание. И очнулся уже здесь.
Джоэль замолчал, закрыв лицо руками. Молчал и Крис. Археолог просто не знал, что сказать. Бесшумно подошла официантка, поставила заказ и удалилась. Наконец Джоэль поднял глаза и произнес:
– Но вы говорите, что я жив. Все мои чувства говорят о том же.
Норман лишь покачал головой, собираясь с мыслями. Рассказ друга его потряс, больше всего он походил на отрывок из фантастического романа, или на бред сумасшедшего. Но Джоэль не отличался особо пылким воображением, да и сумасшедшим его назвать было трудно. Но больше всего Криса поразил взгляд друга: испуганный и растерянный, как будто Джоэль не понимал, что с ним происходит. И по тому, как он рассказывал о той схватке, становилось ясно, что Джоэль отождествляет себя с Шоном Флаэрти.
- Тебе надо показаться врачу.
Полицейский резко встал.
- Считаете меня больным? Думаете, я лгу? Я все это действительно видел! – Джоэль поднес руку к горлу и тихо закончил. – И чувствовал.
- Я тебе верю. – Тихо произнес Крис. - Но то, что рассказал Шон Флаэрти, никогда не происходило с моим другом, Джоэлем Ридером. И это меня пугает.
- Меня тоже. Прежде всего, где я? Если это не загробный мир, то что это?
- Это планета Земля. А мы находимся в Сэйн-Сити, Столице Объеденных Штатов.
- Эти названия мне не очень не говорят.
- Где происходила та схватка? В которой, погиб… Шон?
- Около правого берега Миссури.
Крис невольно вздрогнул. Миссури! Одна из крупнейших рек Объединенных штатов! О чем же тогда рассказывал Джоэль? О какой схватке? И кто такие ликантропы и ламии?
- Мне одно ясно, - наконец глухо произнес Крис. – Шон жил на одной с нами планете… уже легче…
- Не надо говорить обо мне в третьем лице. Я - Шон Флаэрти. И этого не изменить. Помогите мне лучше освоится в этом мире. Если уж я в нем оказался.
- Хорошо. Но будет лучше, если вы для все останетесь Джоэлем Ридером, полицейским потерявшим память, и… моим другом…
- Хорошо.
- Мир? - Спросил Крис, протягивая другу руку.
- Мир. – принял руку Шон. – Для начала расскажи мне о Джоэле. Прежде всего, где он живет.
- В этом городе, в своем доме. Ты…, Джоэль женат. И у него двое детей. – произнес археолог подходя к флаеру. – Поехали, я отвез тебя.
- Вот как… Как их зовут?
- Элеонора. А мальчиков - Уилл и Генри. Уилл старший.
- Я запомню.
Всю оставшуюся дорогу Шон, молчал погруженный, в невеселые мысли. Перспектива встречи с абсолютно незнакомой женщиной, которая ожидает от него определенных действий и реакций на свои слова и поступки, его, мягко говоря,  пугала. Но еще больше его пугала окружающая действительность. Высокие дома, широкие улицы, непонятные летающие аппараты, незнакомая одежда и техника. Но с другой стороны этот мир был вовсе не таким уж и незнакомым… Откуда-то Шон знал, они сидят в флаере, что голубоватая завеса на столиком кафе была не чем иным как силовым куполом. Похоже, что это в нем говорила память Джоэля. Но в то же время он не узнавал улицы по которым ехал, как и не узнал небольшого двухэтажного уютного домика скрытого за деревьями, возле которого Крис остановил флаер.
- Узнаешь?
- Нет.
Крис решительно подошел к двери и приложил ладонь к сенсорной панели в стене.
- Ты можешь открыть дверь?
- У меня «гостевой доступ». Я могу прийти в любое время. Но если хозяева не желают никого видеть, заняты, или просто их нет дома, то дверь не откроется.
Тем временем дверь растаяла. Не ушла в стену, не открылась, а именно растаяла, растворилась.
- Милости просим.
- Кого это к нам ветер принес? - Весело спросила молодая черноволосая женщина выходя к ним навстречу. – Крис? Ты вернулся из очередной экспедиции? Джоэль, а почему не ты открыл дверь?
- Здравствуй Нора… - тихо произнес Шон, глядя в глаза женщины, которая пять лет назад ему сказала:
- Ищи меня, Шон! Ищи за гранью… Мы встретимся, обязательно, встретимся… Если ты любишь, то обязательно найдешь…
- Джоэль, что с тобой? Ты смотришь на меня как на призрак!
Ответить он не успел, послышались детские голоса, и к ним выбежали двое мальчишек, лет пяти-семи. Увидев Криса, старший восторженно вскрикнул:
- Дядя Крис! Вы вернулись! А мне вы привезли что-нибудь?
Крис не смог подавить улыбку.
- Конечно Уилл. Держи. – И он торжественно вручил мальчугану небольшой сверток. Это была их маленькая традиция, возвращаясь из очередной экспедиции, Норман привозил Уиллу какой-нибудь «сувенир» с раскопок.
Младший мальчик тем временем молча, прижался к отцу. Шон, повинуясь внезапному порыву, подхватил его на руки.
- Как дела малыш?
- Отлично! А я наконец-то выиграл у Уилла!!!
- Молодец!
- Я тебя еще обыграю… - взвился тот. – Пошли!
Шон отпустил мальчика и они с братом убежали.
В гостиной Крис уселся  в кресло, а Шон в задумчивости подошел к окну. Нора меж тем принесла ароматного кофе в крошечных чашечках.
- Рассказывайте, мальчики. Что произошло?

Отредактировано Ladynelly (2009-10-12 06:13:11)

DimoNe, это в плане - с грохотом?
Вообще для первого раза, я считаю, очень неплохо. Немного затянуто и не очень выразительно, имхо, но в целом читабельно    Огорчает только частое отсутствие подобающей орфографии и пунктуации    Но это дело вполне решаемое 

Иветта, Спасибо, исправила

У осени карие глаза

Газеты... Что люди ищут в этих прямоугольных больших листках тонкой бумаги? И ведь стоят же уткнувшись, погрузившись в чёрные строчки, не замечая всего вокруг! Кто-то ищет горячую новость, кто-то ловит искристую шутку, кто-то ответ на свой вопрос:
- Свежий номер! Покупайте свежий номер! - В моей вскинутой над головой бледной руке трепетал на ветру очередной выпуск нашей городской газеты. Небольшая монетка — и у вас в руках целый мир информации! Одно только печалило меня больше всего — пару раз просмотрев номера этого издания, я поняла, что нет в них того, что действительно интересно людям, а главное, что нет в них правды!
Я долго думала над тем, как исправить эту несправедливость, но ничего другого не приходило в мою голову, как обратиться за помощью к осени — её волшебным ярким краскам и вальсу листьев.
И вот! У меня есть свой штаб работников: серая гладь озера в парке, легкий ветерок, треплющий волосы и зонты, холодный моросящий дождик и карие глаза осени, как я назвала сама каштаны, смотревшие на меня из-под огромных листьев, пока я пыталась всучить хоть кому-то газеты.
Но моя сумка осталась дома этим вечером — ведь сегодня я сделаю все сама: от начала и до конца, как мечтала с самого детства. И вот, предо мной уже лежал готовы материал: лишь перечитать ту правду, что собрала для меня осень:
«-Озеро... Как ртуть, в тебе нет ни неба, ни деревьев на берегу... В твоих спокойных водах нет и моего отражения! - Маленький камушек нарушил мой сон и я проснулось. На мосту стоял мужчина в чёрном потёртом пальто, глаза он прикрывал ладонью, чтобы случайные прохожих не могли видеть их. - Зачем тогда всё это? - И не прошло и секунды, как он растворился в холодной воде, опустившись на дно» - Мои глаза скользили по строкам — стало как-то не по себе от того, что рассказало мне озеро, дрожащими пальцами я взяла второй лист.
«-Может хоть дождь скроет мои слёзы? - Девушка в тонком платье ютилась под небольшим козырьком подъезда, я не знал, что с ней случилось, не мог и понять, почему она стоит в этот холодны октябрьский вечер тут одна. Но чуть позже, она шепотом рассказала кому-то невидимому, что у неё умерли родители, а по несправедливому закону она осталась без дома, и никого не была у этой девушки. И лишь слезы сливались с моими каплями» - Я всегда знала, что правда может быть жестокой, но такой...
«Небольшие тонкие ставни тихо постукивали о стены кирпичного дома, уже пожелтевшие занавески выбивались на улицу, словно махали кому-то вслед. На подоконнике лежал небольшой листок бумаги, я подхватил его, всё равно в доме было пусто — словно там уже давно никто не жил и прочитал лишь пару строк «В связи с обстоятельствами, вынуждены вам сообщить, что вы должны в немедленном порядке покинуть город» и быть как лист, гонимый ветром, по чей-то прихоти чужой!»...
И только к утру номер был готов.
Холодный октябрь, ледяной дождь, пробирающий насквозь, сильный ветер, гнущий ветки деревьев... И этот траур по ярким краскам сентября... Листья уже опали на землю, ветер не хотел даже поднимать их, предпочитая играть с прохожими, вывесками. В воздухе не было той свежести, когда дорожная пыль улеглась под тяжёлыми каплями — какие-то сладкие и приторные, прелые нотки.
- Свежий номер, покупайте свежий номер! - Со слезами на глазах кричала я в толпе прохожих.
Да, в этом выпуске не было ни шокирующих новостей, ни единой шутки, ничего, чтобы помогло вам в быту — только выдержки из чужих жизней, и всё это было сущей правдой! Правдой, которую некоторые не видели, некоторые не хотели видеть, некоторые не смогли... А я захотела и получила...
Прохожие шарахались от меня в сторону — не понимая, что со мной случилось, не понимая моих слёз. И лишь карие глаза осени следили за мной из-под оставшихся на ветвях листьев.

Astera... Ну что сказать... Волшебно! Редко, когда я читаю такие этюды неотрываясь.

Иветта, спасибо! Это на меня страшный Муз напал  Я как  могла отбивалась, но он оказался сильнее 

Отредактировано Astera (2009-10-19 23:48:13)

Мир вверх ногами, запах человека.

***
Вы думаете, что  мы видим мир черно-белым и верх ногами. Вы – умные существа – считаете, что мы не понимаем вашей речи. Однако же это не так. Я способен оценить невинность свежей листвы на весенних деревьях, способен увидеть пышную, густую августовскую зелень. Я не только могу понять каждое ваше слово – я в состоянии оценить его тембр и понять, что же вы чувствуете. И ты, о, великий Человек, не можешь это принять!
Ваши боги милосердны к вам, вы чтите их и любите, по сути, не за что. Наш бог – это наш Хозяин. Хозяином мы зовем человека с вашей наводки. Для нас – это бог, которого мы любим, порой не за что…. У нас свои боги, у нас свои святыни. Правда, в отличии от тебя, Человек, святыня у нас одна – запах Бога.
Мои лапы легко ступают по мокрому асфальту. Я могу стерпеть и намордник на носу, и жесткий ошейник, впивающийся в шею. Я не могу терпеть твое предательство, Человек. Мы идем по городу. Мимо нас шумят машины, спешат люди. А я иду возле ноги человека, нет, не хозяина. Мужчина по имени Серж просто отец моего бога…. Сегодня я иду с ним, и я в отчаянии, потому что нет никакого выхода. Поднимаю глаза и смотрю на Сержа – он спокоен и сдержан. В ушах у него наушники. Конечно, он даже не видит сейчас моих глаз. О, Человече, как много ты бы увидел в них, если бы захотел….

                                    
                                                                                             I
Я помню свое детство. Все, начиная с теплого бока матери и первого молока. А для тебя, великий человек, это недоступно. В яркое сентябрьское утро я впервые познакомился с Ней. Мой бог, мой Хозяин! Мы ведь сразу чувствуем, кто хозяин. Это была девчонка. Маленькая девчонка, одиннадцати лет от роду. И я – щенок, которому едва минул месяц. Мы смотрели друг на друга и понимали, что это навсегда. Это не любовь, это – больше. Первую ночь, что я пробыл без матери, я провел под теплой рукой у этой девчонки. Ее звали Ника, и эти четыре буквы для меня были божественной музыкой. Она часто звала какого-то Криса, и только потом я понял, что Крис  - это я.  Только эта божественная Ника могла придумать такое имя! Сколько раз я благодарил небо за свое имя, каждый раз лежа подле кровати своей милой богини.
Счастливее того времени не было ничего в моей жизни! Ника была со мной каждый день, каждый час. И мне, маленькому комочку шерсти с несформировавшимися еще мягкими ушами домиком, больше не нужно было ничего. Лишь бы она почаще произносила мое имя своим чудным звонким голосом. Стояли теплые дни; почти все светлое время суток мы находились на воздухе, валялись на траве, бегали по росе. Ника научила меня плавать.
А потом внезапно все прошло. Воздух похолодел. Он был острым и влажным, от него пахло водой и грустью. Утром я, как всегда, просыпался спозаранку и сидел возле кровати Ники, ожидая, когда же ее бесподобные серые глаза  посмотрят на меня, рассмеются, а теплые руки возьмут к себе на кровать. Глаза открывались, улыбались, но потом она просто трепала меня по голове и уходила. До середины дня моей Ники не было со мной, и я скучал один в пустой квартире. Она приходила, и моей радости не было предела. Ника радовалась вместе со мной, говорила что-то про школу, что теперь мы меньше времени будем вот так гулять и куражиться на лужайках и в лесу. И все равно я любил ее больше всех на свете. Больше солнца, больше яркого неба и огромного раскрытого, подобно зонту, мира.
В те редкие дни, когда Ника никуда не уходила утром, я был с ней. Мы бродили по узким городским улочкам. Я часто играл с другими щенками, подобными мне, но никогда подобные игры не могли заменить мне радости общения с Никой. А потом она начала меня учить. Человек называет это дрессировкой, но я не вижу ничего особенного в том, чтобы дать лапу за кусочек печенья, сесть или лечь. К тому же, видя, как радует это мою драгоценную хозяйку, я готов был подавать любую из, доступных мне, четырех лап, садиться, ложиться, вставать, повторять все снова….
В один из ярких желтых дней мы долго бродили по парку, спустились в лес. Ника рассказывала мне обо всем, о чем думала, и я был жутко горд тем, что она считает меня достойным своих мыслей. Мы шли все дальше и дальше, уходили в приятную сырую прохладу осеннего леса. Я никогда не перечил Ей, считая, что раз Она что-то делает, значит, так оно и нужно. Но сейчас мне стало не по себе: так далеко в городской бор мы еще не забродили. Внезапно звенящую в сумерках тишину разорвал жуткий лай. «Чужой, уходи, уходи, я уже приближаюсь!» - рычал несущийся к нам огромный черный пес. За всю свою жизнь я не видел собаки, больше своей матери. Мчащийся к нам зверь был намного выше, больше и страшнее. Ника, моя бесстрашная Ника, которая могла защитить меня от всего на свете, теперь боялась. Я плохо представлял, что делаю, и что будет потом. Я просто должен был защитить Ее. Из всех своих щенячьих сил. И я дрался. Дрался, как умел. Я не чувствовал боли. Ее заменил дикий, неописуемый страх. Страх за собственную шкуру и за Хозяйку. Пес ушел. Не думаю, что его испугал я. Просто мы с Никой стали ему не интересны, или может он услышал голос своего Хозяина. Ника плакала. Плакала и гладила меня по голове, а у меня не было сил подняться и утешить ее. И за это я себя ненавидел.

***
Улицы, переходы, тротуары…. Может, я вижу это все в последний раз? Может, меня увезут отсюда  далеко-далеко. Грустный дождь забарабанил по асфальту. Моей шерсти коснулись первые ноябрьские капли. Я нарочно иду медленнее, Серж тоже замедляет шаг. Интересно, может быть, он понимает? Понимает, что я хочу попрощаться с этими местами? А, нет. Просто светофор….
Вот скамейка. На ней мы с Никой как-то ели мороженое. Я весь испачкался в белой вкусной массе, а она смеялась надо мной. А вот под тем мостиком, возле широкого фонтана, мы как-то купались. А потом нас ругал человек в форме…. Каждый метр этой улицы, улицы, на которой я прожил все четыре свои года, просто дышал жизнью. Ушедшей жизнью, которая навсегда останется только в моей памяти. Я ухожу, и неизвестно, вернусь или нет.
Сколько нас, Человек, ты уводишь, заставляешь страдать, отрывая от привычных и любимых мест и людей? Часто ли, оставляя одного из нас, ты оборачивался? Часто ли видел глаза того, кого продал, отдал, бросил? Конечно, не видел. Не видел, человече, потому, что тебе никогда не хватит сил обернуться, остановиться, вспомнить…. Тебе никогда не хватит мужества попробовать снова, найти другой выход, постараться взять на себя ответственность. «Мы в ответе за тех, кого приручили», - сказал как-то один из вас. Сказал, а вы забыли. А жаль….

II
Я помню боль. Я помню слезы. Слезы Ники я видел каждый час, каждый день. Я лежал, спрятав голову под ее ладошку, и молчал, понимая, что она плачет из-за меня. Что это моя вина, мои слезы.  У меня болела лапа, было порвано плечо. Я едва мог дышать, но меня это не волновало и не пугало так, как пугали слезы моей драгоценной Ники. Я спал, просыпался, снова забывался во сне, и неизменно, открывая глаза, видел рядом Ее. И мне было стыдно, что тратит на меня так много времени.
Я пролежал так около недели, каждый раз стыдясь и радуясь тому, что моя драгоценная Хозяйка не отходит от меня. Не зная, как меня развлечь, она читала мне книжки. Я понимал каждое ее слово, ловил каждую интонацию. Порой слова расплывались в моей больной голове темными кругами, порой были настолько ясно белыми, что я невольно пугался этой четкости. Я пожалел, что являюсь обладателем самых больших ушей, как говорил Ника. Она называла меня летучей мышью, и я был горд этим. Я слабо понимал, что такое летучая мышь, но считал, что, раз Нике это создание так нравится, значит, оно просто великолепно.
Уши – самое слабое мое место. И думаю, так не только у меня. Слух собаки – самый острый. При болезни я ощущал каждый звук почти физически. Каждая моя рана трепетала от любого резкого звука.
Все прошло, все вернулось в свое русло. Ника, болтая со мной как-то, рассказала мне о том, что есть каникулы, а есть - школа, где их учат. Я не понял, чему именно можно еще научить мою Нику. Мою умную, добрую, красивую и веселую Нику. Понял я одно: каникулы – лучшее время на свете. Тогда мы можем быть вместе почти каждый час. И вот одну осеннюю неделю она могла отдохнуть и провести ее со мной. Мы любили выходить на берег реки, разводить костер и носиться по желтым листьям, закапываться в них с головой, прыгать в ледяную осеннюю воду, а потом, дрожа от холода, греться у костра. И лежать на груде сухих листьев и смотреть на огромное, неистово синее небо.
Я был счастлив, я был уверен, что счастлива и Она.
Каникулы кончились, потом кончилось и золотое время. Однажды, выходя утром на улицу, я замер. С неба падали не привычные мне желтые листья, а былые перья. Я хотел спросить у Ники, кто распотрошил столько птиц, что их перья до сих пор летят с неба на нас. Только потом понял, что Ника не понимает моего языка, а вид у меня сейчас довольно-таки  глупый. Ника рассмеялась. Сколько я ее знал, она никогда не боялась выражать эмоции: если ей было весело, она смеялась, если грустно – плакала навзрыд. И вот сейчас я насмешил ее, и она хохотала.
-Это снег, глупый. Осенью с неба лилась вода, а теперь она замерзла и падает снегом. Ну, помнишь, как в морозильнике?
Как в морозильнике я помнил очень хорошо. В это ужасное холодное место, покрытое белым пухом, меня завлек потрясающий запах баранины. Запах шел из большого белого ящика, открыть его носом не составило особого труда, однако же выйти оттуда самостоятельно мне не удалось. Дверь захлопнулась и я остался внутри. Мне оставалось только, презирая себя за трусость, жалобно подвывать и звать свою Нику….
-Ну? Чего расквасился? Догоняй! Еще немец называется.
Она побежала вперед, раскидывая ногами горки белого снега. Я бросился следом, чувствуя, как холод прижимается к лапам, наддавая скорости.

Время шло, я взрослел и рос. Ника тоже взрослела, становясь все красивее и красивее. Когда мне исполнилось два года, Ей, по человеческим меркам, было шестнадцать. Если переводить наш, собачий возраст, на ваш расчет, то мы с Никой были почти ровесниками. Но, несмотря на это, моя Хозяйка  стала уходить от меня все чаще и чаще. Я впервые столкнулся с ревностью. Видя, как она уходит с оравой подружек, сердце обливалось кровью. Она не забывала обо мне, нет. Мы также ходили гулять, стабильно утром и вечером. Но теперь она просто молча ходила рядом, уткнувшись в телефон, или заткнув наушниками уши. И все равно я продолжал любить ее. И не представлял себе лучшей участи.
Однажды Ника вернулась домой вся в слезах. Обычно она звала меня, но в тот день молча проскочила в свою комнату. Я не осмелился подойти к ней. Просто стоял под дверью, прижавшись носом, и вдыхал ее запах, стараясь передать частичку себя туда. Я так и уснул под дверью, так и не дождавшись, когда Ника выйдет. Я ждал ее на следующее утро, но и утром она не вышла. Показалась в прихожей она только к вечеру. Слабо улыбнулась мне и закрылась в ванной. О, как я хотел хотя бы на секунду проникнуть в ее мысли, понять, что ее тревожит и постараться помочь.
Ника вновь ушла из дома. Я провел в квартире ужасный, тревожный день, вздрагивая от каждого шороха. Я ждал Ее, но когда она пришла, мне снова не удалось узнать, что стряслось.  В тот день я гулял с Сержем….

***
Странные люди…. Зачем мне их мясо? Зачем мне вообще жить? Зачем мне жить здесь? Вот уже третий час я смотрю на миску с вареным мясом, услужливо поставленную передо мной каким-то мальчишкой. Он долго гладил меня по голове, называя каким-то Рейвом. Странно, неужели он не знает, что у меня другое имя? Серж ушел, оставив меня здесь. Ушел, вжав голову в плечи и ни разу не обернувшись. Конечно, ему страшно обернуться. Страшно, потому, что он увидит в моих глазах все….
Теперь я должен жить здесь. На другой планете, в другом мире. Где-то шумит море…. Как мы с Никой мечтали его увидеть. Моя драгоценная, моя замечательная Ника! Прости меня! Я не знаю, что я сделал не правильно, в чем я перед тобой так провинился, что ты теперь не хочешь меня видеть. Если бы я смог снова вернуться к тебе, я бы вел себя по-другому. Я бы ни отходил от тебя ни на шаг, я бы пил твои слезы, я слушал каждое твое слово, делал бы все, что бы ты не попросила.
Мне бы только один раз увидеть тебя. Мельком, на улице. Хотя бы раз увидеть твои чудные, ясные глаза, услышать твой голос, понять, что у тебя все хорошо.
Нацепив поводок, ведут на улицу. Я не против, но и не за. Иду, куда ведут. В глазах мальчишки столько радости…. А я ничего не могу дать ему взамен. Знаешь ли ты, Человек, что собаки тоже могут плакать? Знаешь ли ты, что значат собачьи слезы? Это не капризы и не прихоти. Это – горе, которого тебе, да помогут Твои боги, не узнать никогда….  Знаешь ли ты, о Великий Человек, что такое наша душа? Конечно, нет. Иначе обернулся бы тогда, оставляя меня здесь.

III
Ника снова проплакала в комнате весь вечер, а я вновь просидел у нее под дверью. Потом мне удалось проникнуть в комнату. Я улегся у ее жутко холодных ног, положил морду на босые ноги. Она трепала меня за ухо и плакала. Никогда прежде я не видел Нику такой. Я вглядывался в Ее глаза, но так и не мог понять причины ее слез. Дрожащим голосом Ника называла меня умной, хорошей собакой, но я так и не мог понять, что же во мне такого хорошего, если я не могу ей помочь. Тихо поскуливая я улегся на пол. Я решил просто подождать, когда она сама расскажет мне, что случилось.
Ника так и не рассказала.  У нее зазвонил телефон. Никогда не понимал, зачем людям нужно это странное устройство. На него моя Ника порой тратила больше внимания, чем на меня. Поговорив с кем-то, она выскочила из комнаты. Я вышел следом, надеясь, что она возьмет меня с собой.  Ника часто так делала: когда выходила куда-то поздно вечером, брала меня с собой. Но в тот день она ушла, недостаточно сильно захлопнув двери. Я посчитал своим долгом сидеть возле полуоткрытой двери и охранять. Все-таки войти мог кто угодно.
Просидеть долго мне не удалось. Я лежал, валялся на спине, играл с собственным хвостом. Постепенно темнело, а Ники все не было и не было. Я не выдержал. Я вышел в подъезд, что раньше никогда сам не делал, и спустился на улицу. Запах Ники яркой ленточкой вился между домов, вел через парк вдоль пруда. Я не чувствовал ничего больше, кроме этого запаха, который я узнаю из тысячи.
И я нашел Ее. Ника стояла на дорожке. Рядом с ней стоял какой-то парень. Я прежде никогда не видел его, но сразу понял, что Ника плакала из-за него. А еще я понял, что Ника любит его. Не так, как меня. Возможно, даже сильнее. Но совершенно по-другому…. Она смотрела на него мокрыми от слез глазами. Смотрела влюбленными глазами, а он не видел этого. Он смотрел сквозь, и в его глазах было пренебрежение и отвращение. Я не мог оторвать от них обоих взгляда и не слышал их слов. Говорила Ника, она говорила много и быстро, но парень совершенно ее не слушал. Я притаился за колесом машины, немного успокоившись и решив дождаться ее.
А Ника все говорила и говорила, а парень не слушал ее. Он злился, и даже я это чувствовал. И вдруг внезапно он резко поднял руку и с размаху ударил Нику по щеке. Я весь подобрался. Никто не смеет поднимать руку на мою Хозяйку. Я выскочил из-за машины, слабо понимая, что делаю. Вылетев на дорожку, я прыгнул и вцепился зубами в эту руку, посмевшую ударить Ее. Закричала Ника, она звала меня, но я не мог откликнуться. Ярость захватывала меня. Мои любимые руки схватили ошейник и потянули, мои любимые ладони заколотили меня по спине. Я с трудом разжал челюсти, выпуская вопящего юношу на свободу. Он обхватил руку. Запах крови ударил мне в нос,
запутал разум. Ника вела меня прочь. Я не слышал, что он кричал нам вслед. А кричал он много и громко, и это были вовсе не комплименты в мой адрес.
Мы вернулись домой. Ника велела мне идти на место, по ее лицу снова текли слезы. Я послушно лег на коврик, вполне довольный своими действиями. Ника о чем-то долго и громко говорила с родителями, я слабо соображал, что именно она говорит. В комнату вошел Серж. Он присел возле меня, взял за морду и повернул мою голову к себе.
-Эх ты, - произнес он. Похлопал по лапе и ушел.
Ника подошла следом, взглянула на меня, но не подошла.

На следующий день к нам пришел тот самый парень, которого я рвал накануне. Он был не один, видимо, с матерью. Вышла Ника и Серж, они долго что-то обсуждали, кричали, снова были слезы…. Я не понимал, что происходит, но знал, что снова вцеплюсь в этого человека, если он попробует причинить Нике боль. Все четверо вошли в комнату и встали вокруг меня. Прижав уши. Я исподлобья смотрел на пришельцев. Ника снова плакала, но теперь беззвучно. Она улеглась рядом, положив свое мокрое лицо мне на плечо, и заговорила. Она рассказала мне все. Все, что тревожило, болело, саднило, все, что причиняло ей боль. Рассказала, как влюбилась в парня, как долго не могла обратить на себя его внимание, как недолго была счастлива, когда они были вместе. И как он предал ее, заставив ее страдать. Все эти слезы, пролитые за закрытыми дверями комнаты, были по этому ничтожеству, который посмел ударить мою Нику. Он нашел себе новую подружку, а Нику позабыл. И потом еще осмеливался приближаться к ней…
Я лежал, уткнувшись носом в лапы, и плакал. Это были слезы ревности. Дикой, еще детской собачей ревности, которая раздирала меня с того самого момента, как я впервые увидел Нику с телефоном, от которого она не отрывалась….
Ника заговорила вновь. Как выяснилось, я порвал этой мрази руку. Меня это не удивило: конечно, я ведь старался. И теперь отец парня настаивает на моем убийстве, ну или, на крайний случай, на моем отъезде из этого района города. Я не понимал, что это значит. Тогда еще не понимал… Не понял я и что значат ее слова: я тебя обязательно найду….

Я сидел в багажнике машины совершенно один. Машина отъезжала, уже отъезжала, а Ника все еще стояла на улице под проливным дождем. Она стояла неподвижно и глядела на меня. От ее ясного, прямого и горького взгляда я не мог найти себе места. Машина уезжала, она увозила меня от Нее. Я смотрел, как фигурка Ники отдаляется, как ее обнимает Серж, как она плачет у него на плече. Повернувшись, я посмотрел вперед. Бесконечная улица…. В отчаянии и непонимании я громко закричал.
-А ну фу, - бросил водитель, с опаской посмотрев на меня.
Я опешил. Куда меня везут? И почему… без Нее?
Потянулись странные, долгие, невыносимые дни. Я лежал в вольере, из которого открывался просмотр на всю улицу. Я расположился так, чтобы видеть каждого, кто появлялся на этой улице. «Я тебя обязательно найду…» - эти слова били меня по сознанию. И я ждал. Ведь Она обещала.
Неподалеку от вольера был дом. Там жили люди: мужчина, женщина и две их дочки. Порой они подходили к вольеру и звали меня, но я не хотел подходить к ним. Меня съедала тоска.
Знаешь ли ты, Человече, что такое тоска? Знаешь ли ты, что это, когда огромный горький ком сжимает твое горло и не дает дышать? Знаешь ли ты, каково это, подскакивать от каждого шороха в надежде….
Проходили месяцы, а я все лежал. Мне приносили еду, она была настолько ароматной, что есть ее не хотелось. Нежные детские ладони касались моей шерсти, но я молчал, не поднимая головы. «Я тебя обязательно найду!», «Я тебя обязательно найду!», «Я найду тебя»….

***
Скажи, что чувствуешь ты, когда садится солнце? Что завтра оно снова поднимется? Тогда тебе не понять, что это, когда ясно ощущаешь, что солнце не встало. Настало утро, но без него.  Я жил без Ники. Да что там жил – я выживал без нее. Час за часом, день за днем. Все горше и горше, все страшнее и страшнее…. Я искал в толпе ее глаза, я жадно втягивал в себя воздух, стараясь найти ее запах. Но я уже не ждал. Не ждал, как тогда. Зачем? Она не дала мне надежды, она не дала обещания. Пару раз я видел Сержа. Проходил неподалеку от нас, по другой стороне улицы. К нему я не питаю никаких чувств: ни привязанности, ни злобы. Просто немного странно….
Я видел этот перрон, видел этот поезд. Видел, как Нику увозил этот железный змей. Увозил, забирал, отрывал… Она плакала, обнимая меня. Плакала и молчала. Она не сказала, что вернется. Не сказала, что любит, не сказала, что не забудет…. Ника просто прощалась со мной. Прощалась навсегда. Поезд ушел, оставив перрон и меня вместе с ним, увозя Нику. Я помню, как рванул поводок, помню, как понесся вперед, за ним. Знаю, что не догоню, знаю, не хватит сил, но….
Резкий окрик заставил меня остановиться. Серж…. Почему-то я не могу ослушаться его. Я медленно плетусь обратно, то и дело оборачиваясь.  А он сел напротив меня, поправляя ошейник.
-Идем, бедолага, - произнес сухо. – Все будет хорошо.
О, как бы я хотел услышать это от Ники! Тогда бы я поверил, пусть даже и в иллюзию, но поверил бы. И жил. Наверное…

IV
У меня заболели лапы. Наверно, потому, что почти не хожу. Я по-прежнему лежу, глядя на дорогу. Прошло двести пятнадцать дней…. Двести пятнадцать дней без Ники. А я все еще живу…. Существую. И жду.
Я помню тот день, валил снег. Его было так много и он был таким мягким…. Будто предупреждал, что что-то сегодня случится…. Я услышал скрип, и замер от восторга. Так ходила только она. Подняв морду, стершимися от надзора за дорогой глазами я впился в белый поворот. Еще немного, еще секунда….
Хрупкая девичья фигурка появилась на дороге. Темные волнистые волосы, бьющиеся по плечам, лучистые глаза, легкий шаг. С бешенным лаем я кинулся к решетке, опершись на нее лапами. Я пытался привлечь к себе внимание, любыми силами, она должна понять, что я еще жив, я еще помню!
Ника бросилась к вольеру ничуть не медленнее меня. Она упала в снег, протягивая сквозь прутья свои тонкие пальцы, дотрагиваясь до моего носа, глаз, ушей. А я целовал ее руки, везде, где мог дотянуться.
-Подожди еще немного, - дрожащим голосом произнесла она, поднимаясь. – Еще немного!
Ника обошла вольер и толкнула широкие ворота. На крыльце появился хозяин дома. Я был уверен, что он встанет на пути Ники. Я кинулся к другой стенке вольера – пусть поймет, что я еще жив, что я ожил, когда вернулась Она. Ему ничего не надо было объяснять. Он просто молча сдвинул засов с моей клетки. Сколько раз я представлял себе этот миг: когда она придет за мной, а я кинусь к ней навстречу. Но сейчас что-то держало меня на месте. Я подскочил к дверце и осел на задние лапы. Но почему? Она не предала меня, она сказала, что придет – и пришла. Тогда почему я не верю?
-Крис…, -тихо, одними губами произнесла Ника, опускаясь на колени возле вольера.
Что же делаю, я снова заставляю ее бояться. Я кинулся вперед, подумав напоследок, что могу сбить ее. Ника засмеялась – как давно я не слышал ее смеха. Такого замечательного, звонкого, чистого смеха. Краем глаза я заметил, что на крыльце стоят уже и две девчонки с родителями. Девчонки не понимают, их  отец – улыбается.
Мы выбежали на улицу. Лапы плохо слушались меня от долгого безделья, но я все равно несся вперед, через силу, через боль. Ника бежала рядом. Она молчала, просто улыбалась. Обогнав меня, она свернула с дорожки. Пробежав еще метров сто, упала в сугроб. Я подбежал и улегся рядом.
-Ух, ты какой мохнатый стал, - лепетала Ника, теребя меня за уши, за шею, за лапы. – Откормили тебя, и не расчесывали совсем, да? И не мыли, - добавила она, оглядев свои белые перчатки. – Ну-ка, ложись. Живо!
Я завалился на бок, а Ника принялась закидывать меня снегом, протирая шерсть. Я жмурился и фыркал, когда снег попадал мне на нос. Жмурился от радости, а в душе, где-то глубоко, ела неприятная мысль. Мысль о предательстве….

Я снова дома, снова с Ней. И нет пса счастливее. Мы ходим гулять, так же носимся до боли в груди, так же играем в прятки среди сугробов. Правда, теперь до леса мне приходилось идти в наморднике. Как часто ты, Человек, а, точнее, некоторые из вас, говорят, что намордник жмет собаке нос, мешает дышать и вообще. Нет, Человек, ты не знаешь. Он просто унижает. Втаптывает тебя в грязь. В грязь под твоими ногами, Человек. Ты всегда пытался побороть Других. Ты покорил лошадей, точнее – думаешь, что покорил. Ты думаешь, что приручил собак. Если бы ты знал, как ты ошибаешься…. Что ж, жить в неведении порой легче.

Прошла зима, отгремела водой и капелью весна. Пришло лето. Тогда-то я впервые понял, что моя Ника – давно уже не та Ника, которую я любил. Она изменилась. Совсем и навсегда. Нет, она не перестала гулять со мной, проводить со мной каждый свой свободный час. Просто Ника стала другой. Наверно, изменился и я. Но мое отношение к Нике не поменялось…. Наверно.
Все лето мы провели за городом. Я жил на улице в деревянной будке, от которой приятно пахло летом и смолой. Ника часто волновалась, что мне там будет холодно, или одиноко, но мне было очень хорошо и уютно в этом маленьком домишке во дворе. Каждое утро мы бегали на озеро, гуляли в лесу, валялись на песке, ловили рыбу. Ника без конца теребила меня, звала то налево, то направо. Я не успевал за ней.
У Ники было много друзей. И часто мы гуляли большой компанией. Точнее гуляли люди, а я просто не отрывал взгляда от них, следя, чтобы никто не причинил ей боли и не дотронулся до нее.
Как-то раз мы сидели возле озера. Сегодня молодежь решила устроить небольшую гулянку на природе. Развели костер, поставили палатки.  В воздухе витал запах дыма, еды, чьих-то приторно-сладких духов и чего-то еще…. Я лежал возле ног Ники, положив на ее босые ступни морду, чтобы она не мерзла. Где-то совсем близко бренчала гитара, некрасивый, но дружный гам голосов вытягивал какую-то песню. Неприятный кислый запах становился все сильнее. Я хмуро поглядывал на парней, сидящих рядом. Не задумал ли кто чего плохого? Запах все ближе и ближе…. Я поднял голову, чтобы окончательно разобраться, что это за вонь.
-Что, песик, тоже хочешь? – поинтересовался у меня тощий, как доска, но длинный и жилистый детина. – На.
Он поднес к моему носу темную бутылку, и я отпрянул. Резкий, тошнотворный, кислый запах ударил в ноздри. Люди засмеялись.
-Не нравится? – ухмыльнулся парень. – Так ты не нюхай, ты пей.
Я посмотрел на Нику, та беззаветно улыбалась. Может, она не видит, что происходит? Или просто не видит в этом ничего дурного? Раз так, тогда и правда нечего бояться. Я повернул голову к говорящему и громко гавкнул. Так, без цели, просто чтобы подать звуковой сигнал.
-Ну? Попробуй.
Вдруг он опрокинул бутылку прямо мне на нос. Шипучая, мерзкая на вкус жижа залилась мне в рот.  Я подскочил, отпрянув в сторону и мотая головой. Перед глазами плыли круги, а хохот вокруг был в сто крат больше. Полуслепыми глазами я выискивал Нику. Она смеялась вместе со всеми.
-Вкусно? – из темноты вновь показалось тощее лицо. – Так нам не жалко.
И снова поток коричневой жидкости опрокинулся мне на морду. Стало совсем плохо. Лапы превратились в вату, слух  усилился – каждый шорох стал слышен, как гром. А они все смеялись, смеялись. Им казалось это смешным, унижать собаку…. Смеялась и Ника, и ее смех уже не был таким звонким и чистым.
Слабо понимая, что делаю, я помчался прочь. Временами я натыкался на деревья и кусты, но не останавливался и несся дальше.

Долго пробежать мне не удалось. Я скоро совсем обессилел от бега и непонятной мути в глазах и упал на траву. Мне было мерзко и больно. Мерзко от жуткой вони в носу и привкуса на губах, а больно от Ее смеха. Она смеялась, так же, как и все вокруг. Смеялась, когда меня унижали…..
Я пролежал в лесу всю ночь, стараясь скинуть с себя странную слабость и боль во всем теле. Медленно выползло солнце. Его лучи рассеивались между стволами и ветками деревьев. Я лежал, чувствуя теперь только тяжесть. Даже глаза открывались с трудом. Мои бока намокли от росы. Мне показалось, что я болен: меня бил странный озноб, то морозило, то кидало в жар. Солнце высушило траву, стало сильнее и жарче. Я не поднимался, ожидая, когда же Ника отыщет меня, примчится за мной и объяснит, почему она вела себя так…странно. Проходили часы, а ее все не было. Я стал явно ощущать голод. Перевалившись на бок, я принялся разглядывать облака. Они несли с собой дожди.
Первые тяжелые капли согнали меня с места. Я не мог больше лежать и ждать здесь. С Никой могло быть все, что угодно. Эти люди, которых она называла друзьями, могли причинить ей боль. С трудом поднявшись, я побежал. Лапы не слушались, голова и уши болели. Каждый звук эхом отдавался в моей голове. Еле-еле отличая запахи, я вышел на знакомую улицу. Толкнул лапой ворота. Они оказались незапертыми.
-Криси, ты где был? – крикнул Серж из палисадника.
Я мрачно глянул в его сторону. Возится себе в огороде, не зная, что с его дочерью. Не зная даже, где она. Собственно домой я пришел, чтобы просто поесть и отправится на поиски. Но вдруг мне в нос ударил знакомый запах. Я замер. На втором этаже….
Быстро взбежав по ступенькам, я толкнул лапами дверь. Ника спала, зарывшись в одеяло. Вся комната была наполнена тем неприятным кислым запахом. А она спокойно спала….
В ярости я схватил зубами одеяло и потянул его на себя, заскочил на кровать и принялся громко лаять на нее. Ника сонно села, стараясь понять, откуда шум.
-Крис? Вот ты где. Я как раз собиралась за тобой…. Дай мне еще минуту…, - она снова потянулась к подушке.
К глазам подбежали слезы. Я лежал, я ждал ее. Мне было больно, страшно, одиноко. Я волновался за нее, а она. В бешенстве я спихнул ее лапами с кровати. Ника, видимо, больно ударилась об пол. Она окончательно проснулась.
-Ты чего? – со слезами на глазах проговорила она. Меня впервые не тронули ее слезы. Я развернулся и убежал в сад.

V
Лето прошло. Вновь деревья обернулись золотом. Я не мог долго обижаться на Нику. Хотя обида и засела где-то во мне, показывать ее Нике я не стал. Она вроде бы снова стала прежней. Той же доброй, ласковой, веселой и спокойной девушкой, которую я знал. Но вовсе не той моей Хозяйкой, в которую я когда-то просто влюбился навсегда.
Этот год был для меня самым счастливым. Мы много гуляли, пару раз даже выезжали за город, были на специальных выставках для собак. Мне там не нравилось, жутко не нравилось, но я терпел, видя блеск в глазах Ники. Она называла меня породистым, я не понимал, что это значит, просто воспринимал, как факт.
А потом внезапно время будто сорвалось. Вот уже снова снег, снова возлюбленный Ники и моя ревность; весна с ее обычной суетой и кутерьмой, настало лето.
Я уже привык, что Ника часто плачет. Плачет и не говорит мне почему…. Это обижало, и всего-то. И вот в один из июньских дней она примчалась домой. На ее глазах не было слез – только немое отчаяние. Я не мог даже представить, чем оно могло быть вызвано. Я просто молча жалел ее, стремясь быть рядом и перенять часть ее страданий. За следующие два дня наш дом наполнился суетой – Ника укладывала вещи. Я не знал, куда мы едем. И не видел в этом ничего грустного….
И вот вокзал. Ненавижу это место! Как же я его ненавижу! Слезы Ники не давали мне покоя. Я пытался играть с ней всю дорогу до вокзала. Это же не дело плакать перед дорогой. Она улыбалась мне, глотая слезы.
Мы стояли на перроне: я, Ника и Серж. Пока погружали вещи в поезд, я спокойно ждал своей очереди. Мне уже приходилось перемещаться на подобном виде транспорта. Ника сошла вниз, крепко сжимая в ладони мой поводок.  Она отвела меня в сторону, села на лужайку. Я сел возле нее и дал на всякий случай лапу. Ее это обычно веселило, а сейчас она зарыдала. Она обняла меня за шею и плакала, плакала, плакала…. Я совершенно сбился с толку. Что такое? Почему? Серж махнул рукой. Ника поднялась и подошла к отцу.
Я навсегда запомню это: как она передала поводок в его руку, как она поцеловала меня в нос, как повернулась и пошла к вагону.
Ника уехала. Уехала навсегда. Ее ожидала учеба в соседнем городе, а меня – смерть. Нет, меня никто не собирался убивать. Меня просто вновь отдавали другим хозяевам. Я был не нужен Сержу. Он отвел меня в другой дом, ушел, не обернувшись. Я остался один.
У новых хозяев я не прожил и двух месяцев. Я все время лежал и думал, думал, думал, вспоминал. Предала, бросила, обидела, ранила. Сколько боли она причинила мне за все время…. Ненавижу, ненавижу, ненавижу! Кровь вскипала во мне каждый раз, когда я вспоминал тот вокзал, каждый день. И я плакал, как щенок, спрятав морду в лапы. Она виновата. Только она. Она привязала меня к себе посильнее любой цепи. А потом бросила в небытие.

***
Я бегу по теплому песку. Под боком шумит река, с другого бока – железная дорога. Мне плевать, сколько времени я пробегу, сколько смогу пройти. Я найду ее. Найду, где бы Ника не была. Для собаки нет ничего священнее Запаха Хозяина. Ты не знаешь, Человек. Ты ничего не знаешь. Ты думаешь, что мы преданны, верны и без оглядки, слепо, любим тебя. Нет, Человече. Я могу ненавидеть, я могу презирать! Ты прав в одном: я слепо последую за ней, где бы она ни была. Такова уж моя участь, Хозяев не выбирают. Любить не за что – невозможно? Любить просто потому, что любишь. Не за качества и поступки, а просто за существование – вот наш удел. Я бегу вперед, меня гонит страх потерять Ее. Никогда больше не увидеть этих чудесных глаз, не услышать этого голоса. Меня не волнует, что ждет там, за поворотом. Я порву любого, кто попробует помешать мне, кто попробует помешать Ей быть счастливой. В этом суть моей жизни. Знаю, это не идеал существования. Есть другие пути, но мой – этот. Моя святыня, моя надежда, мой маяк – впереди. Он у меня есть, и пока кровь не остыла в моих собачьих венах, я буду следовать за ней. Даже если она этого не захочет. Вы в ответе за тех, кого приручили. Мы - в ответе за тех, кому доверились. Да будет так. Всегда. И пока я бегу.

Eridan, просто замечательно 

ЧУЖОЙ

Двери огромного каменного зала распахнулись, скрипнув в тишине огромного замка. Евер оглянулся - в зале было пусто и тихо, только треск огня в камине нарушал спокойствие. Лунный свет лился сквозь узорчатые стекла, оставляя на каменном полу странные отпечатки. Свет падал и на смуглое лицо вошедшего. В его глазах не отражалось ничего, кроме играющего пламени, на лице Евера давно уже застыла странная гримаса небрежного отвращения. Нос с горбинкой напоминал клюв хищного грифона, готового растерзать любого. Евер был невысок, но крепок и хорошо сложен. Увидев пламя в камине, он сморщился и махнул рукой, огонь погас. Тогда Евер кивнул и прошел вперед, к погасшему камину. Он оглядел стены зала, на которых висели портреты правителя, его сыновей и дочери. В углах зала, по бокам камина, стояли огромные мраморные фигуры, изображающие древних предков князя. Напротив камина стоял столик, несколько кресел и стульев, а совсем рядом с очагом лежал небольшой ковер, в большой цене которого Евер не сомневался.
Раздались гулкие шаги, и на пороге показалась высокая и горделивая фигура князя Дагора - правителя Северного княжества Итилона и хозяина замка. Следом за Дагором следовала охрана, но, дойдя до дверей зала, князь дал знак, и стражи отошли в коридор. Дагор плотно затворил двери и зал погрузился в почти полную темноту.
-Здравствуй, Евер. Неужели опять погас огонь?- недовольно произнес князь, дернув за длинную серебристую нить. Где-то далеко раздался звон колокольчика и слуги принялись заново разжигать камин. Когда огонь запылал вновь, Дагор сел в одно из кресел и предложил сесть и Еверу. Евер кивнул и сел, не без удовольствия отметив, что еще не старый князь выглядит плохо: потемневшее и постаревшее лицо, впалые щеки, усталые глаза. Он вскинул голову и спросил:
-Итак, что тебе нужно?
-Мне казалось, это тебе выгоден разговор со мной,- отозвался Евер. Он совсем не собирался уходить из этого зала, не добившись своего. – Ну, раз уж тебе так не терпится перейти к делу… Я пришел, чтобы окончательно уяснить все, касающееся нашего договора.
-Ну?
-Дарост…
-Город Дарост был, есть и будет свободным городом Итилона,- устало произнес Дагор.- Я уже устал повторять тебе это.
-Не будь глупцом, Дагор,- прошипел Евер.- Ты один в этой войне. И ты слишком слаб, чтобы противостоять мне.
-Это мое последнее слово.
Двери приоткрылись, и в зал вошел юноша лет двадцати. Он кивнул Еверу и без приглашения сел в кресло.
-Здравствуй, Трой,- поприветствовал его Евер.
-Здравствуй, Евер,- отозвался Трой.- Что привело тебя в замок моего дяди?
-Договор, который все не дает мне покоя.
-А в чем дело?
Евер перевел взгляд острых глаз на Дагора.
-Не хочет мне отдавать город Дарост твой уважаемый дядюшка,- сказал он.
Трой удивленно поднял бровь.
-Дядя, мне ка…
-Потрудись выйти, юноша,- бросил, будто сморщившись, Дагор.- И впредь держи свое мнение при себе, пока оно не интересно.
-Но…
-Трой!
Трой поднялся, гордо вскинул голову и вышел прочь. Евер помолчал, провожая его взглядом.
-Зря ты так с ним,- заметил он.- Перспективный юноша. Тем более теперь, когда твои сыновья покинули тебя. Это ведь из-за нашего договора, верно?
-Не смей даже упоминать моих сыновей,- резко прикрикнул Дагор.- Так вот, это мое последнее слово. И менять его я не намерен.
-Ты наложил на город заклятие?
-Да,- настороженно проговорил князь.- Тебе это, я вижу известно?
-Известно,- косо улыбнулся Евер.- А еще мне известно, что обратное заклинание ты спрятал. Совсем не по-дружески, князь.
-А я с тобой дружить не намерен.
-Я знаю, в этом как-то замешана твоя дочь.- Евер решил раскусить с другой стороны.
-Ты только зря потеряешь время и силы, пытаясь выведать что-либо у нее…,- спокойно ответил Дагор. Он вдохнул. – Что ж, если это все, то больше нам не о чем говорить.
Князь поднялся и жестом пригласил Евера выйти.
-Ну, дело твое. Как бы потом пожалеть не пришлось, князь.

     По черной земле шел человек. Его лицо скрывал капюшон грязного, износившегося плаща. Он шагал, низко опустив голову, будто идти с поднятой головой было для него непосильной мукой. Он торопился, стремясь укрыться от  чего-то, ведомого только ему одному. Путь странника пролегал через темный лес. Как часто приходится сталкиваться с этим понятием, и почти везде оно значит одно - непролазная глушь. Но этот лес был темным не в силу своей непроходимости, а в силу тьмы, царившей между стройных деревьев. Травы под ногами не было - ее остатки жесткой щетиной покрывали землю. Меж высоких, укрытых мглой, черным дымом и туманом, деревьев петляла одна тропа. Вся она была изрыта мощными корнями вековых сосен и покрыта острыми, мертвыми иглами деревьев. Именно такой лес видят дети во сне после не совсем удачной сказки старшего брата. Но мало кто из них знает, что подобное место существует на самом деле.
   А человек все спешил вперед, склонив голову. Он слегка прихрамывал на левую ногу, она мешала ему двигаться быстро, боль мутила его сознание. В конце концов, человек бессильно рухнул на землю, прислонившись спиной к исполинскому кедру, пустившему свои корни прямо на тропе. На земле он быстро начал сгребать желтые иголки из-под ног и посыпать ими себя, непонятно зачем. С трудом дотянувшись до огромной ветви, лежавшей неподалеку,  человек накинул себя и ею, будто стараясь спрятаться от кого-то или чего-то. Затем он обернулся плащом, полностью закрыв лицо, и уронил голову на грудь – силы покинули его…

  Найгован очнулся с ощущением, что на него кто-то смотрит. Он с трудом разлепил глаза. Ночь подходила к концу, но темнота еще покрывала мир. Спина затекла, и плащ покрылся смолой кедра, возле которого Найгован и сидел. Напротив него стояла фигура…. Он не мог разобрать лица уставшими глазами.
-Встань,- велел ему звонкий голос.
-Я бы с радостью встал,- ответил Найгован, щурясь.- Но не могу. Силы мои иссякли.
-Мне все равно. Встань.- Ему в лицо глядел наконечник стрелы. Найгован вздохнул и распахнул плащ, успевший покрыться легким инеем, сбрасывая с себя хвою. Он тяжело встал на ноги, опираясь на ствол дерева, и выпрямился во весь рост. Наконечник стрелы последовал за его лицом. Найгован оказался выше незнакомца почти на голову, да и выглядел он намного крепче. Перед ним стояла девушка с луком в руках. Она, чуть прикрыв один глаз, подняла лук выше.
-Кто ты и что делаешь здесь?- спросила она, и Найгован удивился, сколько повелительной власти звучало в ее голосе. Сразу видно, это не простая крестьянка из окрестных деревушек.
-Мое имя Найгован,- сказал он, чувствуя, как подступившая было тревога отходит. Он обернулся. Над горами начинало светать.
-Что тебе нужно здесь?
-Я не причиню тебе вреда, – ему почему-то казалось, что эти руки не смогут спустить тетиву и выпустить стрелу в безоружного, но он представлял, как выглядит он сейчас, после ночи ходьбы по болотам и лесу. Сейчас больше всего Найгована волновало солнце, которое вот-вот должно встать. И поэтому он опять обернулся на далекие горы.
-Ты не один?- девушка поняла это по-своему.
-Да один я, один,- устало проговорил он.- Мне нужно укрыться где-то до вечера. Так что опусти лук, пока ничего плохого не случилось.
-А вдруг ты один из Них?
-Если бы я был одним из Них, я бы не шел всю ночь с раздробленной ногой сюда.- Найгована снова затопила тревога: солнце начало выглядывать, касаясь верхних веток деревьев. Он тронулся было вперед, но стрела уперлась ему в грудь, оставив дырку на плаще.- Пропусти меня.
-И не подумаю.
-Брось, ты же не убьешь человека.- Найгован уже начал чувствовать прикосновения солнечных лучей - обжигающие, мучительные, смертоносные.
-Почему ты боишься света?
Он не успел ответить. Солнце показалось над лесом и затопило тропу. В страхе он кинулся вперед, спасаясь от света, только потом сообразив, что напугает незнакомку, и та бог знает, что может сделать. Девушка ловко перекинула его через себя и швырнула под ближайшее дерево. Тетива натянулась еще сильнее. Она не сможет выстрелить…. Найгован был в этом уверен. Он протянул руку, сам не понимая зачем, и попытался подняться. Стрела прянула вперед и вонзилась ему в плечо. Надо же, смогла…

Арида, не спеша, ехала по каменистой дороге. Ей хотелось поскорее увидеть братьев, да и вообще побыстрее вернуться в безопасное место, но все же она не спешила. Только в одиночестве она могла подумать. А ее сейчас занимал только один вопрос - кто тот человек, которого она подобрала в Рэндорском лесу. Он почему-то боялся света, солнце его страшило, а это верный призрак Охотника полуночи, которых так бояться сейчас жители окрестных земель. Но незнакомец уверял, что бежал от Охотников и, судя по вполне человеческой ране, он не врал. Он не был красив: узкий шрам пересекал его лицо, карие, как ствол кедра глаза смотрели жестко, остро, и в то же время измученно.
Конь Ариды громко фыркнул и захрапел, осев на задние ноги. Арида привыкла в таких случаях не оборачиваясь мчаться прочь, что она и сделала сейчас. Конь, преодолевая ужас, помчался вперед, спотыкаясь и испуганно прядая ушами. Дорога петляла между зелеными холмами- самое опасное ее место. Охотники могли спрыгивать из-за уступов прямо на спины путникам. Арида старалась не прислушиваться, но все равно за спиной гремело пыхтение и рычание, навевающие ужас. Вот показались деревянные ворота города. Только они могли спасти жителей от нашествия полуночных монстров: на этих вратах десятки магов оставили свои наговоры и заклинания. Тяжелые  ворота распахнулись, запуская ее внутрь, на городскую площадь, и тут же захлопнулись. Арида с трудом остановила обезумевшего коня. Люди, шедшие мимо, сначала заинтересованно глядели на нее, а потом снова заспешили прочь. Ариду местные жители не почитали, да и к подобным происшествиям давно привыкли. Девушка упала в гриву лошади, пытаясь отдышаться и успокоиться- от страха даже руки дрожали. На площадь выбежал человек с длинными темными волосами, с черной лентой вокруг головы. Он снял ее с коня.
-Что случилось?
-Я не знаю, Дариат.- Арида уткнулась лицом в плечо брата. -Похоже, Охотники снова появились здесь.
-Успокойся. Все хорошо, идем домой.- Дариат оглянулся на стражей застывших в тени ворот и махнул рукой. Теперь все жители были в городе. Ворота заперли на ночь. –Тот человек, Найгован, он очнулся. Ты прострелила ему плечо, но рана безобидна. Не хочешь зайти?
-Хочу. Я только об этом и думаю. Амрей вернулся?
-Да, он жив.
-Он видел что-нибудь?
-Я с ним еще не говорил, но, похоже, что да. Таким я его еще не видел.
-Хорошо, я зайду к Найговану. Если что…
-Я думаю, он уже ничего не сможет тебе сделать.- усмехнулся Дариат.
Арида улыбнулась и вошла в небольшой деревянный домик с низкой соломенной крышей.

Найгован прислушался. На улице раздавались шаги. Он поднялся, поддерживая больную ногу, и отошел к двери, в сумрак. Дверь отворилась и на пороге появилась знакомая уже фигура. Найгован давно уже продумал план побега и не замедлил претворить его в реальность, напрыгнув на вошедшего сзади и приложив нож к горлу. Реакция последовала тут же- он снова оказался у ног той же девушки, опять так постыдно переброшенный через хрупкое плечо. Он поднял голову и уставился на молодое, даже юное лицо, каких раньше ему не доводилось видеть: на висках, скулах и лбу были выведены черные иероглифы, значения которых Найгован не знал, бледное в полумраке лицо обрамляли темные, отливающие рыжей медью, волосы, глаза светились в темноте, будто освещая довольно  красивые, немного острые черты лица. Девушка выпустила его руку.
-Сбежать хочешь?- она села на скамью возле стены и откинулась в темноту.
-А что, нельзя?- Найгован поднялся и встряхнулся.
-Нет, можно. Иди, кто тебя держит.
Он рассмеялся.
-Сначала ты сделала все, чтобы я не мог уйти, а сейчас отпускаешь.
-Ногу не я тебе раскрошила.- яростно ответила девушка, сверкнув глазами.- Кто ты?
-Я уже говорил. Мое имя ты знаешь.- Найгован сел. Эта ситуация становилась интересной.
-Меня зовут Арида, если для тебя это так важно. Так кто ты такой?
-Все равно не поверишь.
-Почему ты боишься света?- снова спросила Арида, не дождавшись ответа на предыдущий вопрос. Почему-то Найгован представил маленького ребенка, упрямо желающего узнать то, что ему хочется.
-По-другому нельзя.
-Ты Охотник?
-Нет. Можно теперь я спрошу?
-Спрашивай.
-Что значат эти орнаменты на лице?- он решил включится в игру.
- Все равно не поверишь.- Арида выдвинулась из темноты и дерзко улыбнулась.
-Смеешься, да?
-Нет, издеваюсь.
-Ладно, не хочу потакать желаниям избалованной девчонки. Что это за город?
-Тебе ни о чем не скажет его название.
-Это мне лучше знать.
-Это Арсоникс.- Арида снова взглянула на него, будто ожидая реакции.
-Арсоникс? Не поверишь, но я стремился попасть сюда, когда ночью оказался в лесу.
-Неужели? И зачем?
-Мне нужно было укрыться.
-От кого?
-От света и от Охотников. Все?
-Все. Покойной ночи.- Арида поднялась. Найгован даже вздрогнул, он не ожидал такой быстрой развязки.
-То есть я могу выйти?
-Можешь, если не боишься.
-Кого?
-Их.
Она вышла на уже ночную улицу.
Найгован усмехнулся и лег на кровать, закинув под голову здоровую руку. Он не мог долго оставаться здесь, но с больной ногой далеко ему не уйти. Он привык передвигаться быстро и всегда успевал до полдня добираться до какого-либо убежища, а теперь это будет сложно. Сейчас его интересовали те, о ком говорила Арида. Но ему не было страшно. Найгован почти ничего не боялся, кроме дня и солнца. За свою, пока еще не длинную жизнь, он навидался такого, от чего в его волосах уже серебрилась седая прядь. Вдруг он вспомнил… Вскочив, Найгован взял свой плащ и отыскал в складках три монеты на цепочках. Он выдохнул и сжал трофеи в ладони- эти монеты были для него дороже всего. Найгован сорвал их с шей трех гарпий, перешедших на сторону Охотников, в прошедшем бою. Там-то он и получил свою рану, оттуда-то и шел в лес, спасаясь от света.
Найгован вздохнул и стал вслушиваться в тишину. Порой в такой вот звенящей тиши можно услышать такое, что не всегда увидишь и поймешь при свете дня. Вдруг тишину разорвал крик. Найгован резко сел и прислушался до боли в ушах. Крик повторился, а следом за ним раздался шелест кожаных крыльев. Он спешно встал, взял свой плащ и нащупал меч. «Надо же, не отобрали…».
Найгован выскочил на улицу. В центре просторной площади лежала женщина, отчаянно отбиваясь от громадного существа. Этих созданий Найгован хорошо знал: кожаные тела  и крылья, острые, как клинки, когти и зубы, смрадное дыхание, в котором смешались страх и смерть...Найгован крикнул, привлекая внимание гарпии к себе. Она повернула голову, оставив последний, смертельный укус но потом, и медленно поползла к нему. Найгован поднял меч и стал ждать. Гарпия взревела, взмыла в  небо и ринулась сверху вниз, выпустив когти. Найгован, дождавшись ее, резко и коротко ударил дважды, лишив ее головы.
-Вы живы? –крикнул он, подходя к женщине, которая теперь испуганно поджала под себя ноги и уткнулась лицом к колени. Решив, что все обойдется, он вернулся к гарпии с сорвал с ее шеи монету…
Вдруг резкий удар сшиб его с ног. Найгован вскинул голову и увидел перед собой человека с длинными волосами, прижатыми черной повязкой. Что-то неуловимое знакомое было в чертах его лица. Человек высоко поднял факел, и яркий свет ударил Найговану в лицо. Постепенно на площадь стекались люди: сонные, напуганные. Они тесным кольцом обступили сидящую в пыли женщину и Найгована, лежащего на земле. Человек, державший его, перевел взгляд на мертвую гарпию. Тут же его хватка несколько ослабла, но все равно он смотрел с недоверчиво.
-Ты убил гарпию двумя ударами…Нам не удается их даже ранить,- тихо сказал он, но в мертвой тишине его голос показался очень громким.
-Может, бьете не туда?- фыркнул Найгован. Человек отошел, освободив его. Толпа испуганно смотрела на Найгована, но не расступалась. Примчалась Арида и с любопытством, будто ожидая чего-то, оглядела всю картину.
-Ты знаешь слабые места гарпий. Откуда?- снова сказал длинноволосый.
-Я не первый год убиваю их.
-А слабые места этих тварей могут знать только их хозяева, –он будто не слышал.
-Найгован не Охотник, Дариат,- сказала Арида.- Я не знаю, кто он на самом деле, но он не Охотник.
-Откуда ты знаешь?- чуть обернувшись к ней, спросил Дариат. Вдруг снова раздались протяжные завывания гарпий и шорох крыльев. Дариат поднял голову.- Они возвращаются, спасайтесь!
Люди кинулись врассыпную, сталкиваясь и крича. Найгован поднял голову и вгляделся в темноту - черные крылья, казалось, были повсюду. Твари падали на землю, хватали бегущих и снова взмывали в ночное небо. Никогда еще не случалось такого, чтобы гарпии нападали на города с неба. Он поднял меч и пожалел о том, что бросил тяжелый лук в прошлой битве, не в силах нести его с раной. Сейчас бы лук пригодился.
Найгован побежал вперед, отбивая людей у крылатых гарпий, и вдруг замер на месте. Он увидел Ариду. Она стояла, запрокинув голову, и смотрела на снижающуюся бестию, не в силах двинуться с места. Найгован часто сталкивался с подобной реакцией- страх приковывает человека к месту. Он кинулся обратно, понимая, что скорей всего не успеет опередить гарпию.
-Беги!- крикнул он, но Арида не слышала его, с немым ужасом встречая смерть, летящую с неба. Найгован, не добежав полуметра, схватил ее за руку, прижал к себе и закрылся плащом, надежно защищавшим от когтей. Что-то тяжелое упало сверху, отлетело в сторону и снова ударило. Найгован скинул с себя плащ, накрыв девушку с головой, и вышел навстречу гарпии, атакующей его. За долгое время «общения» с этими существами, он ясно знал, что достаточно всего два удара: в слабую шею, это лишало гарпию возможности двигаться, а второй удар отсекал голову. Шеи гарпий были покрыты мощной броней, по которой, казалось, и бить-то бесполезно, но именно эта броня была самой слабой по сравнению со всем остальным телом. Так Найгован поступил и сейчас. Еще одна погибшая тварь лежала у его ног. Постепенно все стихло, только крик и стоны раненных и умирающих раздирали слух. Найгован обернулся. Арида поднялась на ноги и огляделась, подбирая большой ей плащ.
-Все в порядке?- спросил он на всякий случай.
Она кивнула.
-Опять два удара,- усмехнулся Дариат.- И потом ты говоришь, что ты- не Охотник.
Его рука потянулась к длинному кинжалу.
-Не трогай его. Он спас мне жизнь,- тихим дрожащим голосом проговорила Арида.
-Это не о чем не говорит. Почему я должен отпустить его?
-Потому что я тебя прошу. Или просьба сестры для тебя ничего не значит?
Дариат мрачно глянул на Найгована и оставил кинжал. Затем он ушел, растолкав любопытных.
-Дай мне всего день, и следующим же вечером я уйду отсюда.- сказал Найгован.- Всего один день.
Он снял с плеч Ариды свой плащ и вернулся в домик, ощущая болезненную усталость.

Ворота Арсоникса распахнулись, впуская внутрь трех всадников. Первый, на белой лошади,  ехал впереди двоих других, держащих в руках знамена. Этим всадникам здесь были не рады, их встретили жала копий и недружелюбные взгляды. Найгован тоже вышел, пользуясь тем, что до полдня еще несколько часов.
-Я не хочу с вами сражаться.- громко и лениво растягивая слова проговорил всадник на белом коне.- Мне это не нужно, да и вам тоже. Вы знаете, что мне нужно. И, надеюсь, проявите благоразумие.
Ему ответила напряженная тишина.
-Итак, я еще раз спрашиваю, здесь ли Арида?- почти крикнул он. И, не дождавшись ответа, сказал.- Это глупо, я знаю, что она здесь.
Вперед вышел высокий юноша с луком за спиной.
-Уходи откуда пришел, Верзан. Или поплатишься своей жизнью.
-Амрей, Амрей… Значит, так ты говоришь с посланником самого Троя?  Как давно я тебя не видел? А ты, я смотрю, не меняешься совсем.
-Уходи.
-Нет, зачем же,- из толпы вышла Арида.- Ты хотел меня видеть? Зачем?
Два воина, застывшие позади Верзана, переглянулись и взялись за мечи.
-Все за тем же.- Верзан тронул поводья, и конь подошел ближе к молчаливой толпе, почти коснувшись грудью лица Ариды.- Ты не находишь, что оставаться здесь крайне неудачная идея?
-Нет, не нахожу, -спокойно ответила она, отступив на шаг.
-Значит, добровольно ты не уйдешь из Арсоникса?
-Нет.
-Что ж, выбор сделан. Да будет по-твоему,- всадник спрыгнул на землю и неторопливо двинулся на нее, положив руку на эфес меча.
Найгован с все растущим любопытством наблюдал за происходящим, он был уверен, что никто из стоящих жителей не кинется на помощь Ариде, сломя голову, кроме, разве что, братьев. Верзан не успел дойти даже до головы своего коня - сразу две стрелы пронзили его, и он упал. Арида закрыла глаза и отошла назад, взглянув на двоих оставшихся всадников. Но те отступили и, подняв повыше знамена, спешной рысью удалились за ворота.
-Кто пустил их в город?- вперед вышел Дариат и мрачно посмотрел на превратных стражей.
-Ей нельзя здесь оставаться!- раздался крик из толпы.- Чужеземцам здесь не место! Вон!
Арида растеряно оглядела враждебные лица и повернулась к брату.
-Они правы. Мне нужно уходить из города, пока…пока он не разрушил Арсоникс.
-Не говори глупостей.- фыркнул Дариат.- А вы? Неужели жители Арсоникса потеряли свое благородство и гостеприимность?
-О гостеприимности говорить не приходится. Пока Арида не появилась в Арсониксе, Охотники Полуночи нас не трогали. А теперь каждую ночь приходится ждать нападения,- громко крикнул высокий старик с бородой и в серой одежде.- Мы приняли тебя, твоего брата. Мы благодарны вам за то, что вы выстроили эти стены, и защищаете нас, но Арида принесла там слишком много опасностей. Пусть уходит.
-Значит, у тебя хватит чести отпустить беззащитную девушку одну? В Рэндорский лес?
Найгован не сдержался и усмехнулся в кулак: при слове «беззащитная» он невольно вспомнил стрелу, метко пущенную в его плечо. Все обернулись к нему.
-Почему же одна? Пусть тот, кого она привела, уходит вместе с ней.
-Да, ты прав. Арида не пойдет одна. Я уйду тоже, если уж на то пошло. - Дариат резко повернулся и ушел с площади, взметнув столб пыли.
-Дариат!- крикнул ему вслед старик, но Дариат не обернулся.
Постепенно толпа разошлась, площадь опустела. Найгован тоже поспешил уйти - солнце приближалось к зениту. Его не волновал ни убитый человек, лежащий на площади, ни только что окончившийся разговор. Найгована беспокоило только то число монет, которое ему еще предстояло найти в этом мире. В толстом кожаном мешочке, что висел у него на поясе, лежали уже несколько сотен подобных амулетов. Все абсолютно одинаковые: кожаный шнурок, на нем круглый и плоский кусочек меди с иероглифом в центре…
Он переждал еще один день и, когда солнце село, отправился в путь. Дариат снабдил его пищей и дал коня- молодой вождь Арсоникса был готов на все, лишь бы нежеланный пришелец поскорее покинул город. Да Найгован и сам не стремился здесь задерживаться. Этот город был всего лишь очередной преградой, неудобной задержкой в достижении цели…
Молчаливая толпа живым потоком провожала его до ворот, бросая любопытно-враждебные  взгляды. Найгован не обращал на них внимания- он ехал прочь. Деревянные ворота захлопнулись за ним, закрывая Арсоникс на все засовы - больше в город никого не впустят до утра. Найгован бросил взгляд на дорогу, белевшую впереди, и втянул пряный ночной воздух. Что может быть лучше ночи… Он накинул капюшон на голову и легкой рысью двинулся по дорожной пыли.
Так он ехал всю ночь, прислушиваясь до боли в ушах, надеясь встретить хоть бы одну полуночную тварь. Случайные путники, не успевшие до наступления темноты укрыться в городах или деревнях, обходили его стороной, кидая испуганные взгляды. Несколько раз в темном небе возникали черные тени, но они проносились прочь, не видя под собой одинокого путника. Когда темнота стала отступать, Найгован въехал на главную улицу очередного селения, направляясь к местному трактиру. Здесь люди тоже кидали на него удивленные взгляды: когда все стремились начать день, он спешил найти укрытие. Найгован привык, он не обращал внимание…
Следующим вечером он покинул и этот город, так же сопровождаемый немой толпой. И снова на землю опустилась ночь…

Найгован встряхнулся- ему показалось, что где-то позади слышны шаги. Он придержал коня и оглянулся. Никого не было. Он двинулся дальше, коря себя за то, что уснул в пути. Вдруг Найгован ясно услышал топот лошадиных ног по мягкой дороге. Он не мог ошибиться, шаг обычной лошади он уж мог отличить. Найгован остановил коня и спрыгнул на землю, положив руку на эфес меча. На дороге, освещенной луной, показалась рыжая лошадь, шагающая сонным шагом. Конь Найгована вскинул голову и громко заржал, приветствуя соплеменника. Рыжий конь тоже встрепенулся и фыркнул в ответ. Найгован настороженно подошел к лошади и только теперь увидел, что на спине у нее кто-то сидит, уткнувшись лицом в конскую гриву. Он усмехнулся и тряхнул всадника за плечо.
-Арида, что ты здесь делаешь?- спросил он.
Арида мотнула головой, стряхивая сон.
-То же, что и ты. Еду прямо по дороге,- ответила она.
-Я вижу, что едешь. И давно?
-Дня два. Мне все-таки пришлось уйти из города.
-Дариат с Амреем знают?
-Скорей всего уже знают. Я сбежала.- Арида похлопала коня по шее и подобрала поводья.
-Надеюсь, не за мной. Ну что же, поехали пока вместе. До города. Там и останешься.- Найгован вскочил  в седло.
-Нет, не останусь,- она вскинула голову. – Здесь повсюду люди Дагора. Мне нужно как можно дальше уйти отсюда.
-Там решим,- неопределенно ответил Найгован. Компания ему была крайне нежелательна.
В любом случае теперь они ехали вдвоем. Найгован все так же прислушивался, но постепенно он понимал, что и сегодняшняя ночь будет неудачной.
-И все-таки, почему ты отшельничаешь? – спросила Арида, поеживаясь от холода.
-Потому что так мне нужно,- коротко ответил Найгован.
-Нужно для чего?
Он вздохнул. Видимо, всегда уходить от ответа ему не удастся.
-Нужно для того, чтобы вернуться домой,- сказал он.
-А где твой дом?
-Если бы я знал, ехал бы сейчас здесь? Единственный человек, который знает, как мне вернуться - Сиандр.
-Сиандр? Предводитель северных стражей?- удивленно переспросила Арида.
-Мне он известен как маг и колдун великой силы. Ты его знаешь?
-Я слышала о нем. Он может и обладает магическими силами, но  его вроде убили Охотники.. Дариат его знал.
-Не убили. Он пропустит меня в портал, когда настанет время.
Она помолчала.
-Эти монеты…. Которые ты собираешь, зачем они тебе?
-Это пропуск.
-И ты убьешь любого, кто их носит?
-Постараюсь.
Арида замолчала, будто задумавшись о чем-то. Так, молча, они ехали несколько часов. Постепенно ночь отступала, оставляя небо солнцу. Никаких городов или маломальских селений по пути им не встретилось и пришлось искать укрытие в ближайшей рощице. Найгован быстро соорудил из веток плотный высокий шалаш, надежно скрывающий от свет, а и разлегся внутри, стараясь продумать путь. Арида не собиралась отсиживаться днем, она решила осмотреть окрестности, может, отыскать более подходящую дорогу. Найгован даже обрадовался этому, он любил одиночество, да и вообще надеялся хоть маленько поспать. Но спал он слишком чутко, и возвращение Ариды его разбудило. Она устало легла на лапник, раскинув руки.
-Ну что там?- спросил он, потирая уставшие глаза.
-Лигах в двадцати небольшой городок, солдат Троя там нет.
-Да кто такой этот Трой?- фыркнул Найгован.
-А ты не знаешь?- усмехнулась Арида, даже сев от такого вопроса.
-Я знаю, что он стал правителем Итилона после гибели Дагора.  Но почему ты его так боишься, и почему его люди охотятся за тобой мне не известно.
-Просто Дагор…- Арида помолчала.- Он мой отец.
Найгован окончательно проснулся.
-Что?
-Что ты так удивляешься?- вскрикнула она, вдруг разозлившись.
-Я знал, что у него двое сыновей, но ты… Так, значит, Дариат и Амрей…
-И есть его сыновья.
-И что? Трой его племянник. Чем ему ты мешаешь? И почему твои братья не заняли престол после гибели отца.
-Потому что он заключил договор с Евером - повелителем Охотников. Когда началось нашествие, Евер напал и на наши земли, княжество сначала боролось, отчаянно и безуспешно. Но прошедшая еще раньше нашествия война с аварами сильно ослабило наши силы. И тогда отец решил заключить договор. Чтобы сохранить свое государство, и вести борьбу исподтишка. Дариат и Амрей не поняли его намерений и отреклись от права на престол. Я осталась. А потом появился Трой. Отец любил его как сына, но Трой предал его. И убил, став полновластным правителем княжества, выдав все за несчастный случай. Я успела убежать.
-И зачем ты ему теперь?
-Это все из-за орнаментов. Евер требовал у отца, в качестве закрепления договора, отдать ему город Дарост. Отец отказал ему и, чтобы Евер не смог проникнуть туда, наложил на врата заклятие. Чтобы его снять нужно еще одно. Хранить его было опасным, Трой мог отыскать его, и тогда заклинание заключили в орнаменты, а они…
-У тебя на лице,- внезапно понял Найгован.- Так вот почему тебя ищут. А что такого в этом Даросте? Сокровища?
Арида помолчала, будто представляя себе далекий Дарост. Ее глаза заблестели.
-Это великий город. Неприступная твердыня когда-то. Там хранятся древние, сильнейшие артефакты, старинные рукописи, которые правители княжества собирали испокон веков. В Даросте жизнь, душа, сердце и дух Итилона. И если Дарост перейдет в руки Евера тьма сомкнется.
-И твой отец не побоялся подвергнуть дочь такой опасности?
-Опасности бы не существовало, если бы Трой не подслушал, где Дагор прячет заклинание, и не узнал, что я – ключ. Он тут же сообщил обо всем Еверу и вот теперь меня ищут.
-А этот Евер не так глуп, как я думал. Лихо…- усмехнулся он.
Найгован замолчал, погрузившись в раздумья. Такого поворота событий он никак не ожидал, да и они, по правде, были ему крайне не на руку. Он ни на секунду не забывал о своей миссии.
-А я еще думал, гарпии - худшее из зол,- пробормотал он, хлебнув из своей фляжки пиво, осушив ее.
-А что, эти амулеты есть только у гарпий?- спросила Арида, переводя разговор в другое русло.
-Нет, у всех Охотников полуночи и их сподручных.
-И ты их нисколько не боишься?
-Этих тварей, с монетой на шее, не стоит бояться. Их нужно уничтожать.  – Найгован снова улегся, задумавшись, и не заметил, как снова уснул.

Найгован проснулся, почувствовав на лице последние дневные лучи багрового солнца. Наступил вечер. Он поднялся, потер затекшую шею и огляделся. Арида спала, и он не стал ее будить. Время еще было. Невольно Найгован вспомнил, как когда-то мечтал вот так спокойно просыпаться вечером и снова начинать свой опасный путь. Раньше он совсем не мог заснуть, боясь пропустить хоть минуту дозволенного ему собственным организмом времени. Тогда еще амулетов-монет было слишком мало, и тоска по дому была слишком сильной. Сейчас же ему оставалось всего несколько монет.
Найгован вышел из шалаша. Кони спокойно паслись за деревьями, дорога была пустой, только розовато-серый туман клубился над придорожными травами. «А в этом мире не так уж и плохо»- подумал он. - «Те же закаты, те же рассветы. Только вот солнце совсем другое, хотя я уже давно не помню, какое оно, солнце…» Он услышал совсем рядом шум воды и отыскал узкий, но довольно глубокий и быстрый ручей. Умывшись и наполнив флягу, он увидел Ариду, вышедшую из шалаша.
-Доброе утро,- крикнул Найгован от воды.- Завтрак в шалаше, если голодна.
Арида улыбнулась и вернулась в шалаш. Найгован усмехнулся: он давно уже не чувствовал вкуса пищи - главное утолить голод,- все желание покрывало одно- вернуться домой.
Через несколько часов, когда туман сменился темнотой, они снова тронулись в путь. Ехали не спеша,  рассчитывая к утру  свободно добраться до города. Арида молчала, о чем-то думая, а Найгован все прислушивался, надеясь найти свою жертву. И наконец удача ему улыбнулась. Раздался свист, будто кто-то бичом рассек воздух, затем топот и дьявольский хохоток. Дико завизжали кони, чувствуя черных существ.
-Лезь как можно выше на дерево,- негромко велел Найгован, спешиваясь и вытаскивая меч. Арида как-то сразу послушалась, хотя обычно она спорила с ним во всем, и побежала к ближайшему дереву, предусмотрительно привязав обоих коней покрепче. Найгован оглядел дорогу. Перед ним приземлились две девушки в воздушных одеждах. Они улыбались, демонстрируя ангельские лица, но он знал, что это всего лишь личина. Девушки медленно, но решительно приближались, что говоря, заманивая, обольщая. Найгован привык к быстрым действиям и не стал ждать- резко взмахнув мечом он ударил одну из них, но девушка ловко увернулась и сделала вид, что упала, заливаясь слезами. Но другая, не разделив плана подруги, приняла свой обычный облик и ринулась на него. Найгован часто видел навий- тварей с длинными хостами, острыми клыками и сильными ногами, настолько сильными,  что нави могли легко перемещаться с дерева на дерево. Убить такое создание можно было только ударом в сердце, которое располагалось справа. Но навья, видимо, это хорошо знала и надежно защищала грудь, нападая боком. Найгован невольно вспомнил, что крест- самое верное оружие от всех темных сил- он обронил еще давно, перед тем, как попал в Арсоникс. Он отступил, инстинктивно пошарив рукой по шее. Он удара мощных когтей пришлось завернуться в плащ, но сила навий превосходила силу гарпии и острые когти пропороли спину как кинжалы. Обе нави взревели, чувствуя запах крови, и снова кинулись на него.
-Найгован!- раздался крик сверху. Он поднял голову и увидел Ариду, свесившуюся с ветки. Она сорвала с шеи крест и швырнула его вниз.- Держи!
Найгован еле успел схватить его и выставить перед врагами. Зато теперь навьи переключились на Ариду, прыгая и стараясь зацепить ее. Арида тут же перескочила обратно на ствол, наложила стрелу на тетиву и прицелилась.
-Стреляй в сердце.- крикнул ей Найгован, ударам меча сражая одну из навий.- Оно справа.
Свистнула тетива и все стихло. Обе навьи лежали на дороге, приняв свое красивое человеческое обличие. Арида спрыгнула к дереву и испуганно подошла к убитым. Найгован сорвал монету с шеи одной из них, вторую не тронул.
- А другую что, не будешь брать?- тихо и удивленно спросила Арида.
-Нет, ее убила ты. Мне нет проку с этого амулета.
-Ты можешь брать только те, чьих хозяев лишил жизни?
-Да. Таково условие Сиандра.
-Прости, я не знала.
Найгован кивнул. Спина нестерпимо болела, и боль путала сознание.
-Кто это был?- спросила Арида, подводя ему мокрого от пота и ужаса коня.
-Навьи.
-Я думала, они выглядят по-другому. Да уж, утром люди скажут, что двух девушек ночью убили Охотники. Нам нужно как можно скорей добраться до города, ты ранен.
Найгован не стал спорить, он и сам чувствовал, как вместе с кровью уходят и жизненные силы. Они поскакали вперед, вслед за постепенно уходящей луной, и вскоре выехали к небольшому селению, расположившемуся на берегу полноводной реки, окутанной утренним туманом. Многие города Итилона могли только мечтать о таком местоположении. Когда княжество процветало, сюда стремились многие народы, поэтому-то и образовалось так много селений и городов, что от одного до другого можно было добраться за ночь. Этот город- один из первых городов княжества. Была проложена дорога - Торный путь- оживленная и днем и ночью, но с нашествием пришел страх и теперь мало кто отваживался путешествовать по Торному.
Ворота открыли. Хоть люди и боялись Охотников и их сподручных гостеприимство оставалось хорошим главным северян. А узнав, к тому же, что Найгована ранили навьи, люди прониклись сочувствием и симпатией. Расположившись в гостевом доме, он наконец-то смог уснуть, а Арида оправиться от пережитого- не каждый день молодой девчонке случается убить живое существо, пусть это и навья.
Проснувшись ближе к вечеру, Найгован чувствовал себя несколько лучше, но все равно в глазах мутнело, голова кружилась, но он рвался идти дальше. До достижения цели ему осталось найти всего лишь одну монету.
И вот ворота сомкнулись за их спинами, как всегда провожала изумленная толпа. Ариде это крайне не понравилось, она сердилась и то и дело фыркала. Найговану было все равно.
-Как ты оказался здесь? В наших краях? – спросила Арида некоторое время спустя.
-Я случайно отыскал портал. Он оказался проходом в другой мир, в ваш мир.
-И сколько времени ты уже здесь?
-Я не знаю. Здесь время летит совсем по-другому. Мне казалось, прошло несколько веков,  но я не чувствую времени на себе, не старею, и совсем не меняюсь.- Найгован вздохнул.- И это порой совсем сводит с ума.
-И ты стремишься вернуться?
-Больше всего в жизни.
-А… если, когда ты найдешь Сиандра, а он придумает новые испытания. Что тогда?
-Тогда ты убьешь меня на месте.
Арида усмехнулась.
-Ну, уж нет, так просто ты не отвертишься. Такими темпами глядишь и спасешь нас от нашествия.
-Это вряд ли.
-А ты не боишься, что твой мир изменился? Тебя уже похоронили, засыпали сырой землей, а что еще хуже забыли?
-Я стараюсь не думать об этом.
Вдруг его слух прорезал топот копыт. Найгован резко остановился. Арида удивленно посмотрела на него.
-Ты чего?
-Тише. Слушай,- он прислушался, но нужды в этом не было. На дорогу быстрым галопом вылетели четверо всадников. Они были одеты в одинаково черные одежды, их лица были наполовину закрыты черными повязками, только глаза, красивые, горящие, сверкали в ночи. У каждого из них были по два узких меча, расположенных крест-накрест за спиной, легкие луки и копья. Всадники сидели на угольно-черных лошадях. Завидев двоих путников, они придержали горячих коней и тут же на обоих направились острия копий и стрел.
-Северные стражи!- произнес Найгован почти радостно.
-Это нам известно,- хмуро ответил один из стражей.- А кто вы такие и почему едете среди ночи?- он перевел взгляд на Ариду и удивленно рассмотрел ее.- Как твое имя? И почему ты едешь с этим человеком?
-Имя мое Арида. И я еду с этим человеком по доброй воле, если ты это имеешь в виду, страж,- гордо отозвалась Арида.
-Арида?- еще один всадник подался вперед.- Уж не сестра ли ты Дариата, сына Дагора?
-Сестра.
-Дариат много мне о тебе рассказывал.
-Нет ли среди вас Сиандра?- спросил Найгован, чувствуя, как замирает сердце.
Стражи переглянулись.
-Сиандр выехал с нами, но немного задержался в дороге. Что тебе нужно от него?
-Это я хочу спросить, что ему нужно от меня,- усмехнулся Найгован.- Значит, задержался в дороге, говоришь?
-Если вы так и будете ехать вперед по Торному, то глядишь и встретите его. Сиандр не любит задерживаться и задерживать своих воинов.
Найгован глянул на Ариду. Та молча отодвинула острие меча, все так же направленное на нее и рысью двинулась вперед. Воины расступились, пропуская ее и Найгована, пустившегося следом.
Почти всю ночь они не сворачивали с дороги. Арида настороженно всматривалась в темноту, а Найгован старался услышать очередную жертву. Ему все так же нужна была последняя монета…  Холмы и луга, тянувшиеся по обеим сторонам от дороги, сменились угрюмыми скалами с десятками пещер и штольней.  И вот Арида остановилась и указала вперед. Там, по дороге, резвым галопом ехал еще один страж в таком же облачении и при таком же оружии, как и у своих подчиненных.
-Сиандр!- громко крикнул Найгован, привставая на стременах.
Сиандр замер, но потом пустил коня шагом.
-Найгован! Ты ли это?- произнес он. Вспыхнули два факела, непонятно как оказавшиеся в руках стража.- А я слышал, тебя убили.
-А я слышал, что тебя,- холодно отозвался Найгован.
-Наверняка, ты не зря меня ищешь?- Сиандр подъехал ближе и снял повязку с головы. Огонь осветил правильные черты лица с жесткими глазами и холодной улыбкой.
-Не зря. Я выполнил твое поручение.
-Хочешь сказать, что все 666 амулетов у тебя?
-Нет, только 665.- Найгован качнул головой.
-Хм…. И ты помнишь тот завет, что я дал тебе?- страж шагом двинулся чуть в сторону, объезжая Ариду, будто не желая разговаривать при ней, и въехал в пещерку при дороге. Найгован тронулся за ним.
-Помню.
-И ты держался его?
-Да.
-А эта девушка?
-Она просто моя спутница. Я не настолько глуп, чтобы позволить себе полюбить кого-то здесь и позволить кому-то полюбить себя, Сиандр. Так ты прощаешь мне  одну монету?
-А как же так вышло, что легендарный Найгован - охотник не нашел себе последнюю жертву? Я дал тебе плащ, защищающий от ударов, дал меч. Что произошло?
-Мне кажется, что все полуночные твари извелись в этих землях.
-Знаешь, порой эти полуночные твари, как ты их зовешь, совсем близко к тебе, гораздо ближе, чем ты думаешь. И эту монету я никак не могу тебе простить,- сказал Сиандр так громко, что стоявшая внизу Арида услышала его. Сиандр перевел взгляд на нее, Найгован непонимающе обернулся. Арида опустила голову, потом подняла руку и вынула из-под рубахи…медную монетку на кожаном шнурке.
-А ты говоришь, полуночники перевелись. Так что ж ты медлишь, вот твой ключ домой.
Найгован старался не смотреть в глаза Ариде, он отвернулся.
-Взгляни, - продолжал тем временем Сиандр.- За время охоты по ночам ты отвык от дня и солнца. Стал его бояться. И ты прямо сейчас можешь все завершить. Что же ты стоишь?
Найгован вздохнул и поднял меч, направив его острие на Ариду, почти коснувшись ее. Арида с шумом втянула в легкие воздух и вскинула голову. Только потом он понял, что делает.
-Я не могу,- отозвался Найгован, опуская меч.
-Почему?- Сиандр склонил голову набок.- Если завет исполнен, то преград быть не должно.
-Брось, Найгован,- крикнула с дороги Арида.- Тебе нужно вернуться.
-Нет!- крикнул он в ответ.
-Ладно, я думаю, стоит помочь хорошему человеку. – Сиандр вытащил из-за спины меч и начал спускаться из пещеры к дороге.
-Не смей!- прокричал Найгован, вскинув свой меч и направив его на стража. Сиандр остановился. Он перевел взгляд серых и острых глаз с него на Ариду и обратно.
-Можно сделать два хороших дела одновременно. Добыть тебе последнюю монету и услужить князю Дагору, дав ему путь в Дарост. Надо только прочитать зашифрованное в этих орнаментах послание. Решайся, Найгован, портал можно открыть до утра, а небо над горами уже зарделось.
-Не смей,- повторил Найгован.- Дай мне еще ночь, я найду тебе монету.
-Нет, я могу оставить в твоем распоряжении только остаток этой ночи. Мы уходим на Северные рубежи, кто знает, останусь ли я в живых. А, как ты верно заметил, ночных тварей все меньше становится в этих землях. Выход один.- Сиандр выждал момент, видимо, рассчитывая на более блестящий эффект.- Я пропущу тебя без последней монеты.
Найгован молчал.
-Портал откроется на берегу озера, известного людям как Орозикс. Путь туда не займет больше часа. И я, так и быть составлю тебе компанию.
Найгован кивнул, чувствуя, как исчезает многолетний ком у сердца и появляется новый, давящий еще сильнее. Он обернулся к Ариде.
-Я пойду с тобой, до озера,- решительно сказала она.- И мне нет разницы, согласишься ты или нет.
-Пойдем. Может, объяснишь мне кое-что по дороге.
Сиандр, косо усмехнувшись, двинулся вперед по дороге. Найгован и Арида двинулись и следом.
-Так как так вышло, что… - Найгован поперхнулся.
-Эти орнаменты… Они говорят со мной. Постоянно шепчут и шепчут что-то, порой слушать их невыносимо. Чтобы не сойти с ума, мне пришлось стать Посвященной, – она улыбнулась и вскинула голову.- Так что я одна из тех темных тварей, которых ты должен убивать.
-А сразу об этом сказать ты мне не могла?
-Нет,- тихо произнесла Арида.
-Почему?
-Я…наверно, просто испугалась. Ты человек слова. Ты дал слово собрать эти монеты - и ты их соберешь, во что бы то ни стало.
-Как видишь, нет.

Скалы по обе стороны дороги закончились, и они выехали в сверкающую в предутреннем свете долину. Широкая, твердая тропа вела к горам, теряющимся в дымке в дали. Постепенно начало светать и перед путниками возникла огромное озеро. Озеро Орозикс было огромным, и, в лунном свете, жутковатым. Оно было идеально круглой формы, по берегам простирался густой лес, наполненный ночными шорохами и скрежетами. Сиандр проехал к самой воде и спрыгнул на землю, привязав коня к корню, торчавшему прямо из земли.
-Ну, вот мы и прибыли,- сказал он, обернувшись.- Хочу предупредить тебя, Найгован, что твой мир сильно изменился. Возможно, ты его и не узнаешь.
-Мне все равно,- проговорил Найгован, подходя ближе к воде.
-Ну, воля твоя. Где монеты?
Он протянул Сиандру толстый пучок кожаных ремешков, 665 амулетов… Сиандр сжал их в ладони, дождался, пока первый слабый луч коснется водной глади, а затем высоко подкинул их в воздух, что-то прокричав. Ни одна монета не коснулась воды, они разлетелись на сотни осколков и образовали сияющие врата- портал в другой мир.
Найгован радостно улыбнулся, впервые за долгое время, и сказал:
-Прощай, Арида. Удачи тебе.
Арида кивнула и вскинула голову, стараясь не позволить слезам вытечь из глаз. Найгован снова ощутил, как что-то колючее сдавило сердце, но все-таки отвернулся и ступил в сияющий проход.
Тут же на него обрушился столб света, летящего с бешенной скоростью. Ему казалось, что и он тоже мчится куда-то вдаль, но, если бы Найгован обернулся, он бы смог увидеть и берег озера, и Сиандра, и Ариду…И вот снова под ногами оказалась твердая почва. Найгован огляделся.
Он хорошо помнил то место, где отыскал портал и откуда перенесся в другое измерение. Это был огромный луг на берегу могучей реки неподалеку от его родного города. И Найгован рассчитывал увидеть это же место. Но его встретила совсем другая местность.
Луга не было, как не было и реки. На месте них была проложена странная дорога, серая с белыми полосами, покрытая твердым, горячим камнем, который был так мелок, что сливался в единый материал. Уши раздирал дикий шум, какие-то крики и сигналы. Впереди, там, где раньше стоял город, возвышались огромные каменные строение, горящие тысячами окон. Вдруг мимо Найгована пролетело странное существо, чем-то напоминавшее телегу, но более шумную и едущую саму по себе. Она была покрыта металлом серого цвета, на передней и задней частях горели огни. Что же случилось с миром?
Он отступил на шаг, не веря своим глазам, не желая верить. Тот мир, к которому стремился все эти годы, погиб под серым асфальтом и колесами машин; сгорел в тысячах окон высотных домов. Как же можно было верить в то, что мир не измениться, как не изменился он. Что теперь делать? Идти вперед и искать следы потерянного прошлого? Лучше погибнуть. Слезы вырвались из глаз, и ужас затопил все существо Найгована. Он обернулся. Портал еще сиял позади, но становился все дальше и дальше.  И вдруг в его сознании возникла одинокая девичья фигура, одна в бушующем мире, где на каждом шагу подстерегает опасность, и где каждый способен предать. И Найгован побежал обратно, стремясь догнать его, не дать исчезнуть. Он еле успел заскочить в проход, прежде чем тот исчез навсегда…

Найгован упал на сырую траву. Солнце сонно освещало долину и Орозикс, укутанный туманом. Он удивленно увидел, что его конь так и стоит у воды, поедая траву. Сиандра не было, как не было видно и Ариды. Найгован вздохнул утренний воздух, сел в седло и поехал по тропе обратно, на дорогу, чувствуя, как успокаивается и наполняется покоем сердце. Вглядевшись вперед, он увидел одинокую фигуру на рыжей лошади, медленно двигающуюся к Торному пути.
-Арида!- крикнул он, махнув рукой.
Арида обернулась…