Не желаете, ли – HORROR:

РИЭЛТОР

Женя, Джон, Джонни, как только не называли этого озорного мальчишку в детстве но, пожалуй, лишь последнее имя закрепилось за ним основательно, и стало его визитной карточкой.
« Вы не видели Джонни? Я буду работать только с Джонни! Я доверю свои дела одному Джонни,- можно было слышать от людей в местах, где происходили сделки с недвижимостью». Преуспевающий молодой человек. Любимец женщин и заводила у мужчин. Высокий худощавый парень, внешне очень походивший на молодого Фрэнка Синатру, он добился больших успехов, занимаясь торговлей недвижимостью. В свои неполные тридцать везунчик имел три шикарные квартиры в Москве, столько же в Европе, да ещё приличный особняк на «рублёвке».
Джонни ревностно следил за своим здоровьем,  поэтому всегда находился в великолепной физической форме. Вот и сейчас тёплым осенним вечером он продвигался лёгкой трусцой по засыпанной опавшими листьями узкой дорожке городского парка, оставив свой сверкающий «Крузак» прямо у металлической решётки ржавого парапета, недалеко от кованых ворот западного входа. Парень бегал ежедневно. Если ему вдруг не удавалось проделать это с утра, то вечером он обязательно появлялся на окраине Москвы и именно в этом лесном массиве. Здесь ему просто нравилось. Тут он мог побыть наедине с собой. Именно во время пробежек по этим петляющим дорожкам ему в голову приходили свежие мысли. Множество гениальных идей, которые впоследствии принесли парню немалый доход, он обмозговал именно здесь, непринуждённо передвигаясь трусцой под сенью этих старых ветвистых деревьев. Обычно, он начинал свою пробежку по давно привычному маршруту. Стартовал Джонни от западных ворот, затем уходил немного вправо, спускаясь вниз под крутую горку. Чуть дальше дорожка, устремлялась вглубь леса, протискиваясь между старых деревьев. Обогнув широкий пруд, где немного в стороне за пределами парка на крутой возвышенности просматривались застывшие силуэты мрачных крестов, ещё действующего погоста, она снова возвращалась к тому месту, откуда и начиналась.
Вот и сейчас пробегая уже второй круг, Джонни думал: «Какой же я все-таки удачливый сукин сын. Я достиг почти всего, чего хотел. А ведь началось всё с убогой старушки, которую, я так удачно облапошил, завладев её квартирой в самом центре города».

Да… Квартирка была шикарная. Множество комнат, высокие потолки, да и располагалась она по соседству с апартаментами одной очень знаменитой певицы.
А познакомился он с бабулей совершенно случайно. Три года назад, жарким летом, парень сидел вечером во дворе её дома, и потягивая из блестящей банки прохладное пиво. Забрёл Джонни в этот двор в поисках вариантов обмена квартиры по поручению одного клиента. Он расположился на широкой желтой скамейке, облокотившись на ребристую спинку, потягивая пиво и витая в облаках. Совсем рядом, на соседней скамье проводили время несколько говорливых старушек, сплетничая и всё время, жалуясь друг другу на свои болячки. Там-то Джонни и услышал от одной из них: «Живу я совершенно одна в такой большой квартире. Ни поговорить с кем, ни помочь мне некому. Хоть в пору квартиранта бери. Да и то не из-за денег, а так ради компании. Чтоб хоть одна живая душа в доме была».
«Зачем одинокой старушке такие хоромы?- думал тогда начинающий риэлтор.- Ведь это несправедливо». Он подошёл к бабушкам, завёл беседу по поводу аренды квартиры, и таким образом уже через неделю жил, как господин, в отдельной комнате обставленной антикварной мебелью, платя сущие копейки за проживание. Старушка души не чаяла в молодом приветливом жильце. В итоге одинокая женщина подписала все документы, по которым квартира после её смерти отходила пронырливому молодому человеку. Но Джонни не хотел дожидаться, когда старуха помрёт естественной смертью. Ведь он молодой, а время уходит, и жить надо теперь, а не потом. Тогда-то он и придумал свой коварный план. Своё первое убийство.
Джонни где-то приобрёл мышьяк и стал периодически подсыпать отраву в пищу ничего неподозревающей женщине. Естественно через некоторое время бабуля почувствовала себя очень плохо и, в конце концов «приказала всем долго жить» убравшись с этого света, оставив щедрый подарок своему убийце.
Но Джонни не комплексовал, что вдруг стал душегубом. Ему даже понравился такой легкий, а главное быстрый способ наживы, и он принялся за поиски своих потенциальных жертв.
Следующим был розовощёкий здоровяк. Мужчина пенсионного возраста, страстный любитель спиртного и молоденьких девочек. Джонни быстро подобрал ключик и к нему. Он поил его элитной выпивкой, поставлял молодых шлюх тусующихся по вечерам на городских улицах и в итоге спившийся критин, также подписал необходимые документы дающие право Джонни, владеть всем имуществом после его смерти. Но с этим убийством было немного сложнее. Мышьяк, ну ни в какую, не хотел брать опустившегося алкоголика. Может, под воздействием спирта отрава частично теряла свою силу, может мужчина оказался слишком крепким для этого яда, но смерть не наступала. И тогда убийца задумал сделать следующее. Он опоил человека до состояния невменяемости и решил элементарно придушить его подушкой. Но Джонни недооценил стойкость и силу жертвы, и когда подушка-убийца перекрыла доступ воздуха в прокуренные лёгкие здоровяка, он вдруг очнулся и со страшной силой ударил уже немного расслабившегося убийцу прямо в лицо, затем снова вырубился и это уже навсегда.
Выпуклый маленький шрам, оставшийся у Джонни под правым глазом, являлся для него повседневной памяткой. И каждый раз когда парень заглядывал в зеркало, белый рубец вспыхивал в сознании молодого человека страшной картинкой того трагического вечера.
Из всех своих жертв, Джонни жалел лишь одну – хроменькую сорокалетнюю мамашу. Она осталась на улице вместе со своим грудным ребёнком. Взяв у Джонни под залог некоторую сумму денег, доверчивая женщина подписала свою квартиру на ушлого риэлтора. Когда же наступил день расплаты она, со слезами на глазах умоляла молодого негодяя оттянуть хоть на месяц срок погашения долга. Но Джонни был неприступен. В итоге лишившись жилья, от безысходности бедная женщина забралась вместе с младенцем на чердак пятиэтажки и бросилась с высокой крыши, вниз разрешив, таким образом, все проблемы - свои и Джонни. Возможно, теперь-то он и пощадил бы беднягу, но не тогда.
Сколько их ещё было этих жертв молодого риэлтора и не вспомнить. Но за последний год он успел отмыть грязные деньги, перестал заниматься нечистыми делами и теперь представлял свою жизнь совершенно в новом цвете – в розовых тонах. И всё что произошло раньше, было не с ним, это судьба совершенно другого человека - убийцы, насильника, вымогателя, а он всего лишь любезный законопослушный гражданин своей страны - белый и пушистый.
Совсем недавно состоялась презентация очередного филиала его риэлтерской фирмы, на которой Джонни произносил много красивых высокопарных слов и даже напоследок прослезился. А в качестве жеста доброй воли он произвёл щедрое пожертвование в благотворительную организацию под названием -"Фонд Защиты Прав Детей и Женщин".

И вот вдыхая пряный аромат увядающей листвы, он бежал по шуршащему под ногами ковру и в мыслях строил грандиозные планы на будущее.
Спустившись с пригорка, где дорожка проходила рядом с прудом, Джонни вдруг услышал (или ему показалось), отдалённый плачь младенца. Уже быстро темнело.
«Ребёнок в лесу? – подумал парень». Он перешёл на шаг и, подойдя к самой воде, остановился, восстанавливая дыхание после продолжительного бега и прислушиваясь. В такое позднее время в этом отдалённом парке людей практически не бывает, а тем более прогуливающихся с грудными детьми. Этот едва уловимый на слух плачь, словно витал над поверхностью водной глади, то немного затихая, то усиливаясь вновь. Всмотревшись в окрестности пруда Джонни, заметил тёмную сгорбившуюся фигуру какой-то старухи, облачённую во всё чёрное и опиравшуюся на клюку. Она двигалась с боковой стороны пруда от высокого обрыва, над которым уже почти растворились в вечерней полутьме мрачные кресты старого кладбища. Когда старуха подошла к парню поближе, он обратил внимание на то, что лицо её и руки были плотно обтянуты чёрной атласной материей. Сначала Джонни охватил панический страх. Он в ужасе втянул голову в плечи, и казалось, огромный ком встал в его горле. Если бы ему в тот момент кто-то сказал: - «Крикни Джонни. Ну, крикни», - он наверняка не смог бы выдавить из себя ни единого звука. Когда старуха произнесла первые слова то, услышав человеческую речь, парень немного успокоился. Подходя к нему, бабка не переставала твердить: « Помоги сынок! Помоги! Это там. Там», - тыкала она своей корявой палкой в сторону, откуда, только что появилась и откуда, как теперь понял Джонни, доносился, этот неутихающий детский плачь.
Обойдя старуху, парень осторожно пошёл в том направлении, куда она указала.
« Какой дурак. Какой же я дурак»,- не переставая, твердил он про себя, но всё равно шел, словно какая-то сила или бесшабашное любопытство мешали ему повернуться и задать отчаянного драпака. Подойдя к подножью крутого холма, парень остановился, пытаясь рассмотреть в темноте поздних сумерек, что там находиться впереди. Оглядевшись, он понял, что стоит перед входом в какое-то подземелье. Валявшиеся под ногами крупные комья земли и обрушенный склон холма говорили о том, что ничего подобного здесь раньше не было. По всей видимости, совсем недавно в этом месте, случился оползень и, оголив каменную кладку, обнажил вход в длинный тёмный коридор. На миг, оглянувшись, парень заметил, что всё это время старуха, словно чёрная тень, осторожно шла за ним, как бы контролируя его дальнейшие действия.
Немного присмотревшись Джонни, увидел в глубине тоннеля слабый свет. Даже скорее не свет, а какое-то зеленоватое свечение. Детский плачь, теперь слышался совершенно отчётливо, и стало понятно, что исходил он как раз из того места куда и направлялся Джонни. Продвигаясь ближе к той точке, над которой мерцало свечение, все отчётливее стала прорисовываться следующая картина. Посреди небольшого каменного зала стоял невысокий постамент, высеченный из белого мрамора. На нём лежал грудной ребенок, безустанно теребивший руками и ногами серую тряпку, не давая, таким образом, странной женщине одетой в синий облезлый балахон запеленать капризное дитя. Малыш нервничал и никак не поддавался улюлюкиваниям толпившихся вокруг него тёмных силуэтов непонятных фигур. Парень был уверен, что попал на сборище какой-то секты и вот-вот начнётся ритуал жертвоприношения. Подойдя ближе к постаменту, протиснувшись между загадочными зрителями, Джонни с ужасом обнаружил, что это вовсе и не ребёнок. Точнее это был полуистлевший труп младенца с переломанными костями и отсутствующей нижней челюстью. Он оторвал взгляд от уродца и, вперив его в образ склонившейся над ним женщины, ужаснулся. Джонни узнал её. Он отличил бы её из тысячи. Эта слегка выгнутая назад спина - с подрагивающей головой, словно в приступе нервного тика, эта немного укороченная нога - из-за чего её походка напоминала движение подбитой гусыни ковылявшей по зелёной лужайке. Да, без сомнений это была она. Та женщина, забравшаяся на крышу с ребёнком на руках. Парень принялся разглядывать толпу вокруг себя. Рядом с ним стоял тот самый здоровяк, которого он придушил когда-то подушкой. Только теперь тот являлся огромным скелетом со свисающими с серых костей ошмётками полуистлевшей плоти и одетым в дырявые лохмотья от сгнившего похоронного костюма. Зомби искоса,как бы поглядывал пустыми глазницами, в которых копошились мерзкие мокрицы, на парня, поблёскивая золотым зубом. По этому зубу Джонни и узнал бывшего развратника. К нему в голову стали закрадываться странные догадки. Здоровяк. Женщина с младенцем. Старуха с клюкой - как же он сразу не узнал её по  специфической немного грассирующей речи. Конечно. Это была она. Одинокая бабка – его первая жертва. А эти разложившиеся трупы запах, от которых теперь вызывал тошноту и омерзение. Это же те самые люди, которых Джонни когда-то обманул и погубил. В каждой тени парень обязательно находил, что-то знакомое узнаваемое. Внезапно среди толпы возникло движение и старая карга протиснувшись между ожившими трупами, подобралась к женщине, которая всё же ухитрилась скрутить полуистлевшей пелёнкой беспокойные ноги своего ужасного чада. Бабка что-то долго шептала наклонившемуся к ней безухому черепу, после чего заговорщически кивнув головой, отошла в сторону и замерла. Ребёнок вдруг затих. Пеленавшая его женщина резко подняла голову, с которой вдруг отскочил пучок слипшихся волос, и, уставившись на парня, произнесла: - «Здравствуй Джонни… Как твои дела парниша..? Мы давно тебя здесь ждём!».
Пытаясь ретироваться, парень отступил назад и, сделав, таким образом, несколько шагов, он пулей ринулся к выходу. Но стоявший только что рядом с ним здоровяк, каким-то образом уже оказался у выхода из погребального зала и, расставив в стороны свои длинные костлявые руки, перекрыл ему единственный путь к отступлению.
- Куда же ты Джонни? Это хорошая квартирка Джонни. Мы всё подбирали её для тебя, - прошепелявила картавая старуха.
-Тебе здесь будет хорошо.
- Хорошо.
-Хорошо,- заблеяли исковерканные голоса зловонной толпы.
- На Джонни выпей, - размахивая грязной глиняной кружкой, пробормотала женщина, отходя от безмолвного младенца.- Это хорошая отрава Джонни … Это лучшая отрава … Я сама приготовила её для тебя.
Она протянула трясущуюся руку с невзрачной посудиной, где плескалась вонючая жидкость
и поднесла её прямо к перекошенному в ужасе зажатому рту загнанной в угол жертвы.
- Открой рот приятель. Ведь это пойло ничем не хуже мышьяка,- пробасил здоровяк, схватив парня со спины. Затем прижав его беспомощные руки-плети он, задрал сопротивляющуюся голову.- Ну, открывай же свою пасть свинья. Открывай,- мертвец сильно ударил костлявым коленом парня по почкам.
Обессилевший Джонни невольно раскрыл рот, в последний раз тяжело вздохнул, и после нескольких глотков яда его безжизненные глаза, уже безучастно взирали в потолок сквозь приоткрытые шторки несомкнутых век.

Эпилог.

- Что это за хрень такая? - произнёс один из рабочих закапывавших огромную дыру, возникшую после обширного оползня.
- Это ты про что? – не понял его напарник.
- Да, я всё про мужика того, что нашли здесь сегодня утром.
- Действительно. За каким ляхом он полез в этот старый склеп?- мужик воткнул штыковую лопату в рыхлую землю, постучал ногой по тому месту, где недавно зияла большая дыра и произнёс:- Порядок!
Закончив работу, он присел на ещё зелёную траву и закурил дешевенькую сигарету. Напарник последовал его примеру.
- А что все-таки с ним произошло? - не унимался первый работяга.
- Да вроде сердце. Говорят тачку его крутую ночью, у западных ворот нашли. Из-за этого то и стали утюжить весь парк. А то лежал бы здесь. Когда бы хватились?
- Дома ему не сиделось. Что за нужда ночью по лесу шастать.
- Да…, - выдохнул напарник. – У богатых свои причуды.

Сергей Фарватер

Отредактировано Farvater (2009-03-04 22:14:28)

"Единственный мост от детской непосредственности к взрослой серьёзности - это сказка..."

Это был ненастные вечер пятницы, когда за окном бушевала непогода: тяжелые капли дождя барабанили по черепице крыши, стелклу, каменной дорожке в саду, широким листьям деревьев.
А в маленьком домике, спрятанном в пышной растительности, горел неяркий свет восковых свечей, заключённых в стеклянные и металлические фонарики. Здесь было тепло и уютно. Маленькое круглое личико, с большими и чистыми голубыми глазами припало к окну, малыш упирался ручками в холодное стелко, внимательно наблюдаы за тем, что происходило на улице.
Где-то промелькнула ветка яркой молнии, а за ней, словно в догонку, проктатился гром.
Мальчик отпрянул от окна, словно увидел за стеклом страшную тень, сел на свою кроватку, укрывшись цветастым одеялом, сотканным из разноцветных лоскутков. Желание занять свой наблюдательный пост резко исчезло.
Ребёнок снял с крючка один фанарик, достал из шуфлядки небольшого шкафа ножницы и бумагу.
И вот на стене заиграли причудливые тени, которые отбрасывали вырезанные малышом фигурки:
Сказка матушки-тени
Совсем крохотная пташка сидела под большим кустом какого-то дикого растения и наблюдала за происходящим вокруг. Она толком и не помнила, как здесь оказалась. Все картинки в памяти смешались в одну кучу: твёрдая скорлупа, слепящий свет солнца, холодное дуновение ветерка.
Только теперь она была на земле, не в гнезде как с самого начала, только теперь она совершенно не знала, куда ей податься и что ей делать: она даже не представляла, где оказалась, ведь появилась на свет совсем недавно.
И тут она заметила потоки рыжих муравьёв, стремящихся к холмику, сделанному из палочек, хвоинок и других предметов. Пташка сделала пару прыжков и оказалась возле одного такого потока. Тут один муравей остановился и внимательно посмотрел на непрошенного гостя:
- Простите, это ваш домик? – Спросила птичка, указав крылышком на горку.
Муравей остановился и потёр лапками усики, словно размышляя над тем, что сказала ему птичка.
- Да. – Чуть погодя сказал он.
- А вы можете взять меня с собой? – Запрыгала с надеждой птичка.
Муравей вновь задумался над тем, как он должен поступить в этой странной ситуации.
Но как не искала птичка, она не смогла найти подходящую норку, чтобы войти в муравейник, как это делали остальные, а когда она попыталась проделать для себя новый путь – муравьи набросились на неё. К счастью птичка успела сбежать.
Она спряталась на цветочном поле, в густой и высокой траве с пёстрыми цветами, над которыми кружились в своём причудливом танце бабочки:
- Погодите! – Птичка подпрыгнула, когда увидела их. – Погодите!
Одна бабочка, трепеща крылышками, мягко опустилась на травинку рядом с птичкой:
- Ты чего-то хочешь? – Спросила она.
- А где ваш дом? – Спросила птичка.
- Дом… - Задумалась бабочка, пару раз тряхнув цветными крыльями. – Мой дом тут, на поле среди цветков!
- А можете меня с собой взять? – Поинтересовалась птичка, которая в своей жизни ещё не видела ни одного бутона и так хотела посмотреть, о чём же говорит бабочка.
- Это очень просто! Достаточно всего лишь полететь! – Бабочка сделала пару коротких взмахов своими пёстрыми крылышками и уже была высоко над землёй, не слыша о том, что птичка не умеет летать.
Птичка вновь осталась совершенно одна. Долго ещё они искала кого-нибудь, у кого можно было бы спросить про дом, прежде чем увидела чёрную тучу, которая вихрями налетала на цветы.
- Погодите! – Вновь начала звать птичка. – Погодите!
Рядом с ней опустилась на травинку пчела и недовольно сказала:
- Чего тебе? У меня много работы… Нет времени на всякую чепуху!
- Где ваш дом? – Робко спросила птичка.
- Дом? – Недовольно переспросила пчела. – Мой дом – это улей, который спрятан в лесу.
- А вы возьмёте меня с собой? – С надеждой спросила птичка.
Пчела её внимательно осмотрела и сказала:
- Да… Меда на тебе можно много везти… Думаю, что для улья ты пригодишься, летим с нами!
- Летим? – Переспросила птичка. Она ведь недавно появилась на свет и даже не знала, что значит это слово.
- Да, летим! – Строго сказала пчела. – У тебя же есть крылья!
Но птичка на это ничего не ответила, лишь промолчала, дав понять, что она и этого не знает.
Почти до самого заката пчела возилась с ней, пытаясь научить летать, но птичка держалась в воздухе каких-то пару секунд, затем вновь возвращалась на землю:
- Я и так тут с тобой целый день провела! – Разреженно сказала пчела. – экая неумёха! – И она улетела, боясь, что не усеет вместе со всеми вернуться в улей.
Долго ещё птичка искала хоть кого-нибудь на поле. Но никого не смогла найти. А солнце тем временем неумолимо опускалась над горизонтом. И лишь чьи-то звонкие трели заставили её поднять свою головку вверх и увидеть два тёмных силуэта, парящих в багровом небе.
И получилось! Птичка взлетела вверх и устремилась туда, куда её звала эта дивная песня.
Листы бумаги и фигурки мальчик отложил в сторону вместе с металлическими ножницами. Сказка закончилась, но только в его мыслях: птичка нашла своих родителей и больше никогда с ними не расставалась.
Ребёнок вновь повесил фонарик на крюк и подошёл к окну, которое всё ещё сдерживало потоки холодного дождя. Молний уже не было видно, да и гром куда-то подевался, словно укатился далеко-далеко за чёрный лес, располагавшийся дальше по дорожке от домика.
Из невысокого деревянного шкафа, с резными дверцами и ручками, ребёнок достал дождевик, сделанный из тёмно-зелёной ткани, холодный и глянцевый на ощупь. Вскоре мальчик уже стоял на пороге дома, в дождевике и с фонариком в руках, толкая дверь вперёд, чтобы выйти наружу.
Прутья дождя больно хлестали по щёчкам, и словно пытался затолкать ребёнка обратно в дом, но он твёрдо и уверенно зашагал по каменной дорожке сада, прямиком к чёрному лесу, где, должно быть спрятался гром.
Чёрные деревья перешёптывались листвой на ветру. Иногда тонкие пластинки срывались с веток и кружились в хаотичном танце грозы. Небольшой листик вяза упал на плечо ребёнку, зацепившись за складку дождевика и оставшись там.
Сказка чёрного леса
«А кругом лишь деревья: берёзы, липы, сосны, ели… И каждый день они шумят… Вот только слышишь ли ты их шум?» - Раздался тихий шепот совсем рядом с ухом мальчика. Но ребёнок не вздрогнул, даже не испугался, что-то внутри ему говорило, что это листок на его плече решился рассказать свою историю.
- если ты не веришь в справедливость для себя, поверь в неё для других… Я не верил: судил людей по их поступкам и словам, даже не видя тех, кто был прав, а кто виноват… И это разбило мои мечты… Когда-то я был человеком, а теперь всего лишь лист, сорванный со своей ветки ветром… А когда-то я был человеком, вырванным из своей жизни смертью…
Новый порыв ветра сорвал лист с плеча мальчика и унёс его во тьму, которая лишь не на много отступала при свете фонаря.
- если ты не веришь в благодарность для себя, поверь – она существует для других. – Зашумел дуб, стоящий рядом с ребёнком. – Я был слишком мнительным, везде и всегда видел только чёрное, даже в простой благодарности людей, видел то, чего там не могло и быть – подвох, хитрость, коварство… Это разбило мои мечты… Раньше я был человеком, а теперь просто дерево, сопротивляющееся непогоде… Раньше я был человеком, сопротивляющимся тому, чего нет…
Новый порыв ветра и дуб затих, его листья просто вздрагивали от прикосновений капель дождя.
- Если ты не веришь в любовь для себя – поверь, что она существует для других… - Зашелестела осина. – Думала, что была ужасным человеком, каким и являлась… Думала, что смогу убедить в этим других… Но не смогла… Я была черства душой, но не на столько, чтобы убить все свои мечты… Это и убило их… Теперь я просто дерево, с чьих листьев спадают капли дождя… Раньше я была человеком, роняющим слёзы в одиночестве.
Неожиданно фонарик, который держал в своих руках мальчик погас, наверняка из-за сырой погоды. Ребёнок испугался и попятился назад, напоровшись ладонью на что-то колючее – лапку ели.
- Если ты не веришь в правду для себя – поверь, она существует для других… Я никогда никому не верила, делала только то, что считала нужным, отмахиваясь от чужой помощи, ведь знала же, что люди не могут делать то, что им не выгодно… Не могла поверить в бескорыстность… Это разбило мои мечты… Теперь я дерево, которое защищается от всех своими иголками… Раньше я была человеком, который защищался от всех своей слепотой…
Ветер играл с листьями, которые беспомощно трепетали под его прикосновениями, россыпью холодных капель заливал всё, куда мог забраться.
- Если ты ни во что не веришь – поверь, всё существует… - В очередном дуновении ветра уже слышались его собственные слова. – Я думал, что люди ужасны, как внутри, так и снаружи… Я был в этом полностью уверен… Это разбило мои мечты… - Прерывисто пел ветер, то налетая на мальчика, то уносясь прочь, теряясь в пышной листве леса. – Раньше я был человеком, который жил в чёрном мире, где не было и лучика света, где не было надежды… Лишь боль, разбитые мечты других людей, свои мечты… Теперь я ветер в этом чёрном лесу, где нет деревьев, только люди, которые в ненастные дни плачут о своих разбитых мечтах…
Дождь уже не был таким сильным, казалось, что непогода начинает отступать, а мрачное небо, на котором и звёзд не было, лишь чернильные облака, начало светлеть. К счастью мальчик не раз был в этом лесу и без фонаря смог найти выход. Теперь он уже шёл по каменной дорожке, которая вела в сад. Под ногами белел туман, который своими завитками словно пытался подняться вверх, по мокрым листьям и веткам кустов, изгороди, обозначающей начало сада, по самому ребёнку. Накрапывал лёгкий дождь, который неприятно покалывал щёки, своими холодными и точечными прикосновениями. Когда мальчик затворил за собой калитку, он увидел краем глаза, что на скамейке, стоящей в саду, кто-то сидит. Две призрачные фигуры, словно сотканные из плотного тумана, сидели друг против друга, не смотря ни на что вокруг, словно весь остальной мир и не существовал для них.
Сказка скорбящего сада
- Лийссе… Лийссе… О твоём имени звенели звёзды в ночном небе той холодной зимы… Лийссе… Лийссе… Я видел в холодных снегах равнины твою белую кожу… Я слышал твой голос в звонкой апрельской капели, когда зима отступала и начала появляться весна… И твои печальные глаза в холодом отблеске озёр… Я слышал твоё голос в журчанье горного ручейка…
- Кейир… Кейир… Я видела твои мечты в облаках… Кейир… Кейир…Я видела твои глаза в небесной лазури… Я видела твою улыбку в ярком рассвете… Я слышала твой голос в шелесте листы…. Я видела твою силу в песчаных бурях и урагане…
- Я знал, что никогда нам не быть вместе…
- Просто…
- Просто так было решено… Ты стала водой…
- Ты стал воздухом… Твоя душа осталась в нём…
- Твоя душа осталась в ней…
Эта сказка окончилась как-то быстро, мальчик даже не успел понять, что случилось, как пластинки рассвета врезались в эфемерные фигуры на скамье.
- Прощай Лийссе…
- Прощай Кейир…
«Только во время тумана они могут быть вместе…» - Звенела опадающая с листьев роса. – «Только во время тумана воздух соединяется с водой… Но что значат эти часы, в сравнении с тем, что он всё время там, где небесная лазурь, где ветер окутывает предметы, подымает паль или шумит листвой? Но что значат эти часы в сравнении с тем, что она всё время там, где журчат горные ручьи, где плещется вода в колодцах и озёрах? Для них это целая вечность, которая умирает с каждым рассветом, с каждым новым днём и воскресает, как только белый туман подымается над землёй… Мы всего лишь их слёзы… о прошлых ошибках… о настоящей печали… о вечной боли…»
Последняя росинка упала с глянцевого листа прямо в лужу, в которой уже плескался алый лучик рассвета.
Ребёнок вздрогнул – он проходил по лесу и прождал в саду почти всю ночь, уже стоило бы возвратиться в домик. Он повернулся уже, чтобы идти, но восходящее солнце на мгновение ослепило его, заставив остановиться и посмотреть на багровый диск повнимательней.
Багровый диск, окутанный ещё не исчезнувшими после грозы облаками, был не таким ярким, как обычно, - на него можно было смотреть лишь слегка сощурившись, смотреть на то, как красные, оранжевые и жёлтые лучи струйками пробиваются через пушистые облака к земле, а там рассеиваются, иногда заглядывая в мокрую листву, играя уже всеми цветами радуги, словно передразнивая кого-то этими искрами. Маленькие пушистые шарики летали по кругу над лужей, иногда спускаясь к её хрустальной поверхности.
Один такой шарик, которого ребёнок сразу окрестил солнечным зайчиком коснулся своим лучиком плёнки воды и вот, он уже оказался там, где-то рядом с дном – мозаикой дорожки.
Сказка восходящего солнца
Другие шарики взволнованно начали роиться над лужей: всем хотелось помочь пропавшему под водой зайчику, но никто из них так и не решался спуститься так близко к луже, чтобы протянуть свой лучик попавшему в беду брату. Ребёнок тут же бросился к воде, посчитав, что просто обязан помочь утопающему, и через мгновенье на мокрой руке был пушистой комочек, такой горячий, как прикосновение самого солнца. В нем, среди тоненьких лучиков-иголок читались черты тех зайчиков, которых сам ребёнок рисовал цветными карандашами: те же ушки, туловище, хвостик. Только красные глаза и этот желто-белый цвет выделяли его среди своих нарисованных и живых сородичей.
Но зайчик никак не отреагировал на этот спасительный жест – просто парил над влажной ладонью. Только теперь мальчик заметил, что остальные шарики водят хоровод уже не над лужей, а вокруг него.
«Если в тебе есть частичка солнца – ты никогда не оставишь в беде того, кто в ней нуждается!» - Заискрился зайчик, который сидел у мальчика на руке. – «Какими бы мрачными не были тучи, сгустившиеся над тобой, какими бы тёмными не были ночи… Просто знай, что внутри тебя есть своё собственное солнце!» - Зайчик оторвался от ладони и повис в воздухе на уровне сердца ребёнка. – «Оно там, но оно будет светить только тогда, когда не будет ничего, что могло бы препятствовать его лучам!» - Зайчик вновь вернулся на ладонь. – «Но только мы сами можем потушить это солнце, только мы сами можем окунуть его в сумраки печали, горя и отчаяния… И вернуть назад на небо, чтобы оно светило всем, кто не может жить в ночи, но своё собственное солнце потерял где-то в прошлом… Как приятно дарить свет всем, кто рядом?» - Звонко спросил зайчик, но ответа он и не ждал, он уже знал его. Просто потому, что сам дарил частичку солнца тени. Тогда он просто хотел согреть холодный серый камень, который решил спрятаться от всех под той водой из лужи, но вырваться уже не смог без помощи ребёнка. – «Солнце в каждом из нас, мы его дети!»
Незаметно для ребёнка багровый диск потерял свою краску – теперь он был слепяще-белым, и уже поднялся над верхушками деревьев. Лучи, которые рассеивали облака, стали сильней и как струны спустились к каждому зайчику, резко забирая их обратно домой, на небо.
Свет больно слепил и ребёнок не смог проводить их взглядом – глаза уже начали болеть. Он пару раз прошёлся по векам пальцами, чтобы перед ним не плавали разноцветные кружки. Когда последний из них исчез из виду, мальчик повернулся к своему домику, всё же бессонная ночь давала о себе знать, единственное, что держало на ногах – это впечатления от всех этих ночных рассказов, таких разных и таких нереальных.
И через несколько минут ребёнок уже был в кровати, видел свои собственные сказки-сны.

Piercing Vociferate, все замечательно, особенно "Сказка чёрного леса", пробирает прямо.

Пирс, а...ээээ....ммм....
В общем слов нет! одни эмоции!

Легко пишется, когда есть кому дарить вдохновение (Спасибо Морфу ) Так, что не за горами следующее творение - сейчас это лишь вопрос времени-) И скорости, и меткости попадания по клавишам

Сказки надо читать по два раза: в дестве, чтобы чему-то начиться и во взрослом возрасте, чтобы что-то понять и осмыслить

Слегка прохалтурю
Я никогда не был в этой области до сих пор. Говорят, что туда уже давно никто не заходил, наверное, именно по этому городские власти так удивились моему заявлению и битый час пытались меня отговорить. Нет, это не оживший авантюризм души моей или натуры, это скорее любопытство и желание выполнить свою работу. Видите ли, я – археолог, да, знаю, что это не завидная работёнка с восхода и до заката откапывать чьи-то кости, но это единственная сфера деятельности в которой я смог себя реализовать, и чтобы мне было интересно.
Я долго убеждал мэра города в важности этой экспедиции, но он упёрся как баран, и сделал первую и последнюю уступку после моего долгого монолога, заявив, что со мной может отправиться только один человек, и то доброволец. На его морщинистом лице я заметил злорадную ухмылку и незаинтересованность. Я сказал ему несколько слов напоследок и подал объявление в газету, для того, чтобы найти заинтересованных людей.
На моё объявление откликнулись не сразу, после долгого молчания ко мне пришёл гость.
Высокий мужчина в плаще кофейного цвета, потёртый капюшон скрывал его лицо – именно это вызвало недоверие в моём собеседнике сразу же. «Наверное, какой-нибудь авантюрист, жаждет найти сокровища в покинутых людьми местах!» - Тут же подумал я и уже через мгновенье высказал эту мысль вслух. Но он заверил меня в том, что его не нужны ни деньги, ни артефакты, что его действительно заинтересовало, так эта идея экспедиции в те места. Это показалось мне ещё более странным. А его последнее заявление повергло меня в шок – он сказал, что знаете те места если уже не как свои пять пальцев, то довольно хорошо, и его помощь будет незаменимой.
- По крайней мере, мы не будем долго блуждать в поисках входа и выхода. – Сказал напоследок он, и уже шурша полами плаща, собрался выходить, как я остановил его и пригласил в дом, чтобы за чашкой чая обсудить предстоящее путешествие.
- Когда нам лучше отправится туда? – Спросил я, прикидывая планы на будущее.
- Через неделю начнётся сезон дождей, в этом случае нам туда не попасть или оттуда не выбраться в течение нескольких месяцев. Я не думаю, что стоит откладывать. – Он жестом отказался от предоставленного мною чая.
- Возможно… - Неохотно протянул я. – И что же вы можете предложить?
- Отправляться завтра. – Ответил он. – Никогда не знаешь, когда с небес на тебя хлынет поток ледяной воды.
Я не нашёлся, чтобы возразить на такой аргумент – погода в этих местах очень непредсказуема.
- И не берите с собой много вещей, мы будем передвигаться налегке. Только самое необходимое.
Бросил он напоследок и вышел из моего дома.
Я опустился в мягкое кресло, держа в руках горячую чашку с чаем и долькой лимона. Внутри я чувствовал волнение, которое уже было готова вырваться наружу в порыве радости и опрокинутой на ковёр чаем. Собравшись, я отставил в сторону уже пустую чашку и отправился собираться.
Как и порекомендовал мне мой будущий проводник – я взял с собой только самое необходимое, благо работа археологом научила отличать вещи первой важности от второстепенных, просчитывать все неприятности, которые могут застигнуть в пути.
Я отправился спать, предположив, что за мной явятся рано утром, а уставшему в таком путешествии не место. Попутно я вспоминал рассказы своего отца об этом месте, только не подумайте, что он, как я, - археолог или даже авантюрист. Нет, он простой медик. А эти сказки ему рассказывали его же пациенты, а им их рассказывал ещё кто-то. Одним словом – истории были похожие на слухи или суеверия. Кто-то говорил, что там хранятся несметные богатства, кто-то говорил, что там живёт воинственный народ, убивающий всех чужаков. А ещё кто-то… Именно на этом пункте я заснул.
А проснулся уже от громкого стука в дверь. Три удара – я открыл глаза, ещё три – я перевернулся на бок. Ещё три – мой взгляд опустился на настенные часы. Было начало пятого, ещё даже не было светло.
Я подозревал, что меня ждёт ранний визит, но не на столько! Я впопыхах оделся и пошёл открывать дверь – на пороге стоял мой проводник:
- Похоже, что вам требуется немного времени, чтобы собраться окончательно? – Спросил он.
Я кивнул в знак моего согласия, с трудом отогнал сон прочь и уже через пять минут был готов отправляться в путь.
Мы покинули города, шли по широкой дороге, углубляясь в лес, густой и разросшийся. По прошествию нескольких часов мы свернули с дороги и углубились в лес. Мой спутник ловко срубал загораживающие путь ветки деревьев, пока мы не оказались на поляне.
- Привал… - Объявил он.
Я охотно согласился, ведь уже порядком устал. Мы сели под раскидистое дерево и мой спутник впервые за наше путешествие заговорил со мной:
- Прошу прощение, за свою неучтивость, ведь мы до сих пор не знакомы. Я – Ир. – Представился он.
- Моё имя – Алистар. – Машинально ответил я.
- И так, Алистар, что же Вы хотели найти в тех краях? – спросил он.
Я немного смутился от такого странного и одновременно нормального вопроса:
- Столько легенд бытует про то место, вот я хотел просто их проверить. Просто хотел узнать что, правда, а что нет. Да и вообще я – археолог, это моя работа исследовать всякие Богом забытые страны, места и области. – Я начал немного доверять своему проводнику.
- Не стоит верить всем этим сказкам, которые рассказывают люди. Конечно, я могу и ошибаться, но единственное в чём я полностью уверен, так это в своей правоте.
«Он очень самоуверен!» - отметил я про себя.
Моё лицо осветило любопытство, которое сложно было бы не заметить, но мой собеседник замолчал, пришлось ему напомнить о том, что он что-то упустил.
- Так вы знаете правду? – Начал я. – А вы не могли бы рассказать её мне?
- Неужели вам это интересно? – Буркнул он.
- Вы просто не знаете насколько! – Воскликнул я.
- Тогда слушайте… - Он сделал небольшую паузу. – Эта история начинается прямо с этого места, на котором мы сидим. Ведь эти леса когда-то принадлежали Овьет-О’ста. Здесь довольно небезопасно, именно по этому с вами никто не хотел идти.
- И в чём же опасность? – Насторожился я.
- В диких тварях, которые порвут любого, кто…
- Постойте-постойте! – Затараторил я. – Но вы же не говорили брать с собой оружия для защиты!?
- Да, не говорил. – Спокойно продолжил он. – Потому, что время этих тварей истекло уже давно, но из-за не исследованности этой зоны – об этом никто, кроме меня не знает.
У меня как камень с души свалился, казалось, что душа в пятки ушла.
- Прошу прощения, что перебил вас – продолжайте… - Я с облегчением вздохнул и прислонился с стволу дерева.
- На чём мы остановились? На животных? – на этот вопрос я утвердительно кивнул. – Значит так.… Именно из-за этих тварей людям Овьет-О’ста пришлось продвигаться в глубь леса и строить там новые поселения.
Он неожиданно поднялся на ноги:
- Чтобы рассказ показался вам более красочным и интересным, я думаю, что нам стоит продолжить свой путь, чтобы увидеть всё воочию.
Я согласился, и мы вновь отправились в путь.
Влажный лес не думал сдавать своих позиций и становился только гуще, так что продвигались мы довольно медленно. Когда же мы добрались до первой просеки, я устав, облокотился на близ растущее дерево:
- Посмотрите вперёд. – Сказал Ир.
Я поднял свой взгляд и замер в недоумении. Впереди были горы. Да-да, но как они могли оказаться посреди глухого леса, тем более что в окрестностях ни единой возвышенности! Ир заметил на моём лице недоумение:
- Присмотритесь лучше… - Порекомендовал он.
Я прищурился – с обрывистого утёса тонкой струйкой текла вниз вода из змеиных голов, сделанных из бордового камня.
- Это дамбы. – Пояснил мой проводник. – Они сдерживали воду вверху, которая нужна была для защиты города.
- Для защиты? – Удивлённо переспросил я.
- Да, наверх есть только 6 ходов, так же наверху есть 6 змеиных голов. Когда шлюзы открывались – из пасти статуй лилась вода, смывавшая всех, кто подбирался слишком близко. Но сейчас эта система не работает – она слишком тонкая и сложная, её всё время надо поддерживать в порядке. Так что мы можем спокойно попасть в верхний город.
Мы поднимались по узкой лестнице, сделанной из бордового камня, круто уходившей вверх горы. Мне было тяжело, особенно, когда смотришь вниз, и видишь лишь разлапистые верхушки деревьев, напоминающие подушки из зелёного бархата. Я на секунду остановился, чтобы отдышаться:
- Долго нам ещё? – Спросил в нетерпении я.
- Неужели устали? – С усмешкой спросил Ир. – Вам понадобиться действительно много сил, чтобы осмотреть весь город.
Я удручённо вздохнул – всё-таки остатки «человека-городского» по прежнему жили во мне. И даже моя работа не смогла это искоренить.
Я сделал ещё один глубокий вдох и продолжил восхождение.
Последняя красная ступенька – и я уже стою на изумрудной траве, готовый упасть в её объятия и больше не вставать.
- Лучше посмотрите вперёд, - Сказал Ир.
Но я помотал, головой, что пока не в состоянии сделать этого.
Когда же силы вновь вернулись ко мне, я с затаённым сердцем всё устремил свой взгляд вперёд.
Длинная широкая прямая, без изгибов, река уходила к синеющему небу. По краям – всё тот же лес. Водную гладь разбивали каменные плиты на сектора.
- И так, это водная система Овьет-О’ста. – Огласил Ир. – Теперь мы спустимся вниз, чтобы рассмотреть резервуары поближе.
Он бодрым шагом отправился к следующей бардовой лестнице, я же медленно поплелся за ним.
Мы подошли к берегу реки, первое, что бросилось мне в глаза – цвет воды. Он был странным. Точнее, он не был однородным, где-то вода была тёмно-зелёной, где-то тёмно-красной, где-то просто чёрной. Такое ощущение, что река была разноцветной мозаикой. Я подошёл ближе, чтобы рассмотреть водную гладь повнимательнее, и тут же отшатнулся назад. Такая глубина! Я бы не смог оценить её на глаз: 20 метров, 30 метров… Голова начала кружиться от этих расчетов.
- С вами всё в порядке? – Осведомился Ир. Я лишь закивал в ответ. – Если всмотреться в воду можно заметить колонны из желтого кирпича поперёк реки.
Я отошёл от шока и начал внимательно следить за водой.
- Это колодцы, они давали воду для реки. Жители Овьет-О’ста специально вырыли их. Для заполнения такого глубокого русла дождевой воды не хватало, пришлось воспользоваться подземными источниками.
Бледно желтые колонны одиноко смотрелись среди длинных тёмных водорослей.
Ир уверенным шагом подошёл к самой воде и обернулся:
- Вы не желаете рассмотреть их поближе? Тут нет течения.
Я замялся, честно говоря, было страшно. Я знал, что плаваю хорошо, но такая глубина…
- Не бойтесь… - Успокаивающе сказал он.
Я нехотя погрузился вводу. Он была хоть и тёмной, но совершенно не мутной. Мы вплавь быстро добрались до первой колонны, которая не сильно ушла под воду.
- Если повезёт, то можно будет рассмотреть плиточную кладку – дно самой реки. Это всё – дело рук человека. – Сказал Ир.
Я внимательно начал изучать воду, пытаясь увидеть хоть что-то, кроме колышущихся водорослей. Неожиданно я заметил силуэт. У него были руки, но ног не было. Я с ужасом окликнул Ира.
- Ничего там нет, - заверил он меня. – Должно быть просто растение.
- Какое там растение?! – Воскликнул я. – разве у растений могут быть руки и они могут плавать?!
Ир рассмеялся, мне стало обидно, кажется, что у него сложились обо мне впечатления, как о маленьком ребёнке!
Мы вновь переплыли реку, на этот раз я уже внимательней присматривал за глубиной – и вновь увидел движущийся силуэт. Опять щемило сердце – что это, и какие намерения? Но к счастью мы вновь оказались на берегу.
Мы прошли ещё немного – вдалеке показались силуэты домов, тоже из светлого камня.
- Скоро мы доберёмся до города? – Нетерпеливо спросил я.
- Нам ещё многое надо увидеть – поторопимся.
Мы прибавили шага.
- Опять же колонны. – Ир кивнул в сторону реки.
На этот раз, это были не колодцы, полые внутри, что-то вроде платформ.
- Здесь раньше стояли лодки, жители города спокойно могли перемещаться по реке с их помощью, а эти колонны – остановочные пункты. Разумеется, эти люди прекрасно плавали, но всё-таки – лодки были основным видом транспорта.
Я внимательно слушал его, но от второго предложения спуститься в воду я уже отказался. Ир удивлённо пожал плечами, но ничего на это не ответил, но я догадался, что он раздосадован. Но мне опять же чертовски не хотелось лезть в воду.
Мы прошли ещё дальше. Горы смыкались над рекой, образуя незаконченную арку. Я заметил красные лесенки – опять подниматься по ним.
- Это же какой выносливостью надо обладать, чтобы совершать такие прогулки каждый день? – Возмущенно спросил я.
- Это путь чёрнорабочего. – Ответил Ир. – Так здесь называют ремонтника дамбы. Но не думайте, что это самая незавидная работа, напротив – здесь все хотели быть им, но такой шанс выдавался далеко не каждому. Почему чернорабочий? Из-за воды, иногда она становилась чёрной, а им приходилось проводить в ней иногда почти целый день.
- А есть другой путь? – Спросил я.
- Есть, опять же по воде, и вы опять же откажете. Тем более, что с вершины скалы открывается чудесный вид на реку и лес. – Задумчиво чуть ли не пропел Ир.
Я тяжело вздохнул и последовал за ним вверх по лестнице.
Вид со скалы действительно был чудесным. В свете дневного солнца бликовала пятнистая вода. Где-то слева Купалами сверкали светло-жёлтые здания. Светлыми пятнами со дна реки поглядывали колодцы и платформы. Я почувствовал что-то странное, наверное, свободу, потому, что когда смотришь на такую картину, все твои проблемы просто тат перед величием благородного, именно благородного союза природы и человека.
Я осмотрелся и заметил, что скала была узкой, но первых ступенек второй лестницы, которая бы вела вниз, я не нашёл. Я спросил об этом упущении Ира:
- Мы пойдём так. – Он кивнул в сторону подвесного моста.
На тонких тросах, над бездонной рекой колыхались узкие дощечки. Я застыл, просто не мог ничем пошевелить и о чём-либо подумать. Опять страх, который я отчаянно пытался подавить, но ничего не получалось.
- А… А эта конструкция выдержит? – Дрожащим голосом спросил я.
- Будем переходить по очереди, чтобы наверняка выдержала. – Ответил Ир и подошёл к первой дощечке. Он схватился за верёвочные поручни и уверенным шагом всё-таки достигнул пункта назначения. Я с облегчением выдохнул, но тут вспомнил, что настал мой черёд.
«Главное не смотреть вниз…» - Подумал я и как истукан, видящий только то, что происходит перед собственным носом, медленно пошёл вперёд.
Признаюсь честно, сперва я ни разу не взглянул вниз, мои глаза смотрели строго вперед, но вод разноцветные пятна реки следили за каждым моим шагом, смотрели вверх.
Всё-таки поддавшись «гипнозу» реки, я на секунду посмотрел вниз. Всё те же цветные пятна, светлые колонны и те же силуэта «парящие» в воде. Я резко тряхнул головой, чтобы наваждение ушло, но ничего подобного – силуэт продолжал всё так же мирно плавать.
- Вы там скоро? – Окликнул меня Ир. Я закивал в ответ и прибавил шага. Вскоре я оказался на другой стороне.
- И всё же, говорите и думайте, что хотите, но я клянусь, что кого-то там видел! – Воскликнул я.
Но моё возмущение словно отскочило от спины проводника.
- Надеюсь, что вы закончили? Не стоит тут долго задержится.
А вот и город! Из красноватой воды выглядывали желтые дома. Хотя с такой помпезностью, у меня бы язык не повернулся назвать их домами – миниатюрные дворцы и только.
Мы подошли ближе. Зданий почему-то оказалось немного.
- И это весь город? Я думал, что он намного больше! – Изумлённо сказал я.
- Да, это не все здания. Это только их малая часть…
- А где же остальные?
- Провалились, они под водой. Этим просто не хватает места, чтобы опуститься в расселину.
Первые этажи домов были залиты Богровой водой. Я стал внимательно рассматривать желтые колонны, который были поближе ко мне: Может посмотреть и другие дома? Только вот придётся вновь спускаться в воду!» Я уже начал побаиваться глубины, тем более, что дно было темно-бордовым, лишь среди водорослей мелькали светлые колонны и стены зданий. А ещё эти странные силуэты… Хотя чего мне бояться, это могли быть просто рыбы? Но таких размеров – врятли!
Я всё-таки собрал всю свою смелость:
- Может, мы подплывём поближе? – Спросил я.
Ир кивнул в ответ и первым опустился в воду.
Мы достигли первой не затопленной площадки из ровного и гладкого бледно-жёлтого камня. На стенах домов были написаны какие-то слова. Или может это, были простые символы? Хотя нет, это было больше похоже именно на буквы, какими мы пользуемся сейчас. Я начал вчитываться в них, некоторое сходство с родным языком ощущалось, какие-то слова были довольно знакомыми, но всё равно чужими. Я бросил взгляд на своего проводника – тот сидел на краю платформы и, свесив ноги вводу, что-то бормотал.
- Вы не могли бы прочесть и перевести мне надписи на стенах? – Вежливым голосом попросил я.
- Это молитвы, если я буду их переводить - они утеряют свою красоту и свой смысл. – Хмурым голосом сказал Ир.
- Молитвы, а какому Богу поклонялись здесь люди? – Заинтересовавшись, спросил я.
- Здесь только один Бог – вода. Других здесь не признают.
- Вода? – Немного разочарованно переспросил я.
- Да, она. Именно вода защитила этих людей от нападения тем тварей, именно вода защищала их. Именно на воде был построен их город. Вода равнозначна жизни здесь.
Тут я начал припоминать рассказы своего деда, он был одним из немногих людей, которому удалось встретить на своём пути человека из Овьет-О’ста. ОН тоже говорил, что они боготворили эту стихию.
- И откуда вы знаете столько об этом месте? – Спросил я, вдруг этот человек может рассказать про источник своих знаний – это было бы мне только на руку.
Кофейный капюшон соскользнул с его головы.
Опять начали звучать в моей голове рассказы деда: «У них были большие глубокие глаза. Цвета крепко заваренного чёрного байхового чая. Прямые черты лица, все пропорции идеальны. Волосы тёмные, но какого-то определённого цвета не было – только разнообразие оттенков. И по белой мраморной коже, от переносицы к шее сбегали полосы татуировки – блёкло-жёлтые линии, количество свидетельствует о положении в обществе».
Ир просто идеально подходил под это описание, которое было хоть и сделано вкратце и в общем, но как мне показалось, подходило бы к любому выходцу из этой страны.
- Потому, что я родился и вырос здесь…
- А где остальные люди? – В недоумении спросил я.
- Те странные силуэты – это они. Бог забрал их к себе на вечную службу, за те услуги, которые он оказал. Вот и мой черёд настал, но я не хотел уходить, и чтобы никто не знал об этом месте, чтобы никто не знал ту тайну, которую я бы смог унести с собой в глубину.
- По этому вы и согласились отправиться со мной?
Ир утвердительно кивнул.
- Теперь вы знаете то, что знаю я… Вы видели то, что видел я… Теперь оно ваше… Распоряжайтесь этим, как посчитаете нужным.
Я только хотел задать ещё один вопрос, но ответ он дал мне ещё до этого блестящей струйкой воды.
Он ушёл к своим родственникам и друзьям. Или же это моё приземленное мнение? Может, он и не хотел этого?
Я повернул назад, сразу же, как только осмотрел весь город. Я нашёл шифровку этой страны, даже успел прочесть с её помощью несколько строк.
Сразу же после этого, я начал своё возвращение обратно, к себе домой.
Когда последние деревья этого леса оставались позади меня, по широким листьям барабанили крупные холодные капли. «Уже начался сезон дождей» - подумал я, прикидывая возможность повторной экспедиции. Но я тут же отказался от этой мысли. Никто не знает, как бы отреагировали люди, увидев те тени, которые населяют расселину в скале, заполненную разноцветной водой?
Я не сразу смог заставить вспоминать это путешествие, что уже говорить о том, чтобы запечатлеть на бумаге пережитое?
И вот, после десятка лет, я всё же заставил себя сделать это. Теперь вы тоже знаете тайну Овьет-О’ста, теперь вы тоже можете распоряжаться ею так, как посчитаете нужным.

Отредактировано Piercing Vociferate (2009-06-14 20:12:59)

Morfirin, а новое в голове верится, а на бумагу никак И что с этой ленью делать?

А ничего, ты ж не на контракте висишь.

Маленькая попытка писать прозу. Наверное, каляки, но рискую.  Тапочками не кидайтесь, пжлста!

                                       Черноглазая

  Утро вошло в сознание Живоглота слепящим глаза солнечным светом, тяжелой головной болью, заставившей охнуть и схватиться за голову руками – и еще долговязой фигурой, которая стояла у скирды и постукивала себя хлыстом по сапогу. За спиной долговязого столпилось человек двадцать смердов с косами, топорами и длинными жердями в руках.
- Так-так, - зловещим тоном сказала фигура. – Спим, значит?
   Коростель  быстрее пришел в себя. Потому прищурился, пытаясь разглядеть говорившего.
- А тебе-то что, любезный? – прохрипел он.
- А то, что я местный войт, - сказал человек с хлыстом. – И вы тут  на нашем поле ночуете. В нашем сене. Кто будете, люди добрые?
- О,  вот это другой разговор! – Коростель начал обуваться, развернул портянки, распустив вокруг себя удушливую вонь. -  Странники мы. Ходим себе, бродим, подаяния просим. Вчера вот поле пололи, кухоль водки заработали.
- Поле пололи? – Войт хмыкнул, поддел носком сапога лежавший рядом со скирдой дешевый железный меч в потертых ножнах. – А я вот мыслю, что вы дезертиры. Бежали из армии нашего пресветлого государя, на войну идти не желая.
- Йыхх! – выдохнул Коростель. – Странники мы, сказано ж. Забожиться что ли?
- А ты божись, не божись, все одно не поверю.
- Чего, драться будем? – подал голос Живоглот, до которого стала доходить ситуация, и потянулся к кинжалу на поясе.
- Не советую, - сказал войт. – Тута у меня двадцать мужиков, да у околицы подмога ждет с собаками да самопалами. Начнете куролесить, живыми не уйдете. А будете себя хорошо вести, шкуры свои в целости сохраните, да еще награду получите.
- Награду? – Коростель, наконец-то, натянул на ноги сапоги. – Какую награду?
- По десять талеров да еще напою-накормлю от пуза за счет общины.
- Десять талеров? – Живоглот не поверил своим ушам. – Врешь, смерд! Да таких денег в вашей деревне испокон веков не водилось.
- Водилось, не водилось, не твоего ума дело, служивый. Ну что, по-хорошему договоримся, али псарей кликнуть?
- Ладно, - сказал Коростель, которому стало ясно, что деваться некуда, и сила на стороне войта и его мужиков.  – Говори, чего там у тебя?

                                          *********************

  Тяжела судьба дезертира. Прятаться по буеракам да рощам, чтобы не поймали королевские конные разъезды, не то разговор короткий – веревка на шею, и в солдатский рай. Ночевать где придется, есть что попало, перебиваться случайными заработками, не знать ни минуты покоя ни днем, ни ночью. А тут счастье привалило, аж не верится. Стол ломился от жратвы, пива залейся, да еще войт про награду говорит.
- Дело такое, братцы, - говорил войт, наблюдая, как дезертиры, сопя и чавкая, налегают на угощение, - беда тут у нас в повете. Жила в нашей деревне баба одна, по имени Яська, пришлая, не из наших. Появилась тута лет эдак десять назад. Откуда пришла, то мне неведомо. Да только баба та была ведьма.
- Соли ей на хвост! – сказал Коростель, обгладывая баранью лопатку. – А потом в костер, пока сало из нее все не вытопится.
- Ты погоди, я еще не закончил… Ведьма была та баба, говорю, но с нашими не ссорилась, а то и помогала. Скот лечила, травки давала целебные, детишкам испуг сливала. Жила не мешала, словом. Да вот только срок пришел, и  в минувший  солнцеворот померла она. Тяжко умирала, с криком, с корчами. Понятное дело, что хоронить ее миру пришлось, ибо баба та бобылиха была, ни детей тебе, ни родни. Священник ее отпел, хоть и уговаривать мне преподобного на дело сие греховное пришлось, и предали мы ее земле. Похоронили в стороне от погоста, на пригорочке…
- Царство небесное! – сказал Живоглот и громко рыгнул.
- Ты погодь, служивый, не богохульствуй. Не пустили нашу Яську в царство божие. Начала она вставать из могилы по ночам и куролесить. Ходит по селу, в окошки заглядывает, хохочет страшно, собак да кошек давит. Коли мимо хлева пройдет, у коров молоко пропадает. Коли в сад заглянет, на деревьях червь появится. Беда, одно слово.
- Вампирша, стало быть, - Коростель вытер рукой мокрый от пива рот. – Понятно мне, чего ты хочешь. Желаешь, чтобы вбили мы вомпирицу, так?
- Истинно так, служивый.
- А чего сами не прибьете?
- Хотели. Так только умертвия эта сказала: «Коли кто из вашей деревни  руку на меня поднимет, всех вас поедом сожру,  мозг из костей высосу, кожами вашими и детей ваших штакеты обтяну!» Боимся мы.
- Эх вы, деревня! – Коростель подкрутил усы. – Еще пива!
- Ну, так как? – спросил войт.
- Боязно как-то, - робко сказал Живоглот.
- Десять талеров заплачу, - сказал войт, глядя то на одного дезертира, то на другого. – Еды дам, меда бурдюк и грамоту напишу, что деревню нашу от нежити избавили.
- Это дело! – воскликнул Коростель. Грамота и впрямь была отличной наградой. Коли выйдет невзгода нарваться на королевских приставов, такая бумага и жизнь может спасти. – По рукам! Живоглот, ты как?
- А что я? – Живоглот проглотил ком в горле. – Как скажешь. Куда ты, туда и я.
- Ну и славно, - сказал войт с облегчением. – Могилы упырицы влево от погоста, на пригорочке устроена. Мы ее оградкой обнесли осиновой, так что найдете сразу. Сегодня и ступайте. Все ли ясно?
- Ясно. – Коростель похлопал себя по брюху и оглядел стол. – А пока скажи  шинкарю, пусть еще пива и свинины несет.

                                               *****************

  Едва солнце скрылось за горизонтом, Коростель и Живоглот, напутствуемые толпой крестьян, отправились к старому кладбищу. День они провели с пользой: отоспавшись на сеновале у корчмы после сытного обеда, наточили оружие и запаслись солью, омелой, осиновыми кольями и святой водой в церкви.  В придачу ко всему этому Коростель прихватил в корчме две лопаты и большой бурдюк сивухи. Священник благословил их на убиение вампира, и бывшие королевские пехотинцы отправились зарабатывать славу и десять талеров.
- Слушай, Коростель, - сказал Живоглот, когда впереди показалось сельское кладбище, - а я ты раньше вампиров бил?
- Не приходилось. Да не бойсь ты, это дело нехитрое. До темноты еще долго, успеем раскопать могилку и ведьму эту колышками осиновыми попользовать. Говаривали мне знающие люди, вампира бить не так уж и трудно. Раскопай могилку евойную, вскрой гроб, пробей сердце вампира колом, а голову отруби и в рот ей чеснока или освященной соли напихай побольше. Тут и конец ему будет. Смотри бодрее, братишка!  Десять талеров хорошие деньги, мы бы за них на королевской службе полгода бы под пули да пики лезли.
- Все равно… страшно как-то.
- Страшно в церкви гадить. Прибавь шаг, пригорок вона виднеется…
  Могила на пригорке была без креста. Земля казалась свежей, будто ее только вчера насыпали, и Живоглот подумал, холодея, что это вампир ее разгребает каждую ночь, потому и свежая она. Между тем Коростель, скинув куртку и поплевав на руки, начал копать. Живоглот поспешил ему помочь. Копали они долго. Стало совсем темно, когда лопаты наконец застучали по крышке гроба.
- Вот и нашлась, голуба! – сказал Коростель. – Поддевай крышку, я кол возьму.
  Он схватил кол, предварительно смоченный святой водой и натертый чесноком, а Живоглот лопатой поддел крышку и…
   Гроб был пуст.
- Святой Николай и все сорок тысяч праведников! – воскликнул Коростель. – Что за дела? Могилка-то пустая!
- Может, вампир того… уже вышел?
- Не мог он выйти! Он днем в своей могиле спать должон. – Коростель плюнул в пустой гроб. – Эх, надули, стервецы. Ну покажу я энтому войту…
- Бог в помощь, солдатики!
  Дезертиры вздрогнули, подняли головы. У могилы стояла умопомрачительная молодуха. Высокая, стройная, грудастая, косы в руку толщиной,  глаза как плошки – и черные, огненные, страстные.  Коростель за свою жизнь видывал немало красавиц и в коронных землях, и в заморских, но таких черноглазых чаровниц не встречал. А уж Живоглот и вовсе дар речи потерял, так его поразила девка.  Молодуха  засмеялась звонко и жизнерадостно, уперла руку в бок и игриво сказала:
- Чего покойницу понапрасну беспокоите? Нет тут ее давно. Ушла она.
- Дык… а как ушла? – Коростель выбрался из могилы. – Не может вомпер без гроба своего.
- Это кто тебе такое сказал? – Молодуха засмеялась еще звонче. – Вампир без крови не может, братушка-солдатушка. А без трухи этой ему даже милее.
- А ты что тут делаешь? – Коростель заподозрил неладное.
- Вас жду, - просто сказала молодуха и, подпрыгнув к Коростелю, одним ударом когтей распорола ему горло.
  Живоглот завизжал, выскочил из могилы и  бросился бежать. Но черная тень легко догнала его и вцепилась клыками в шею. Живоглот забулькал, захлебнулся кровью. Умирая, он еще мог видеть, как черноглазая с шумом, со страстными вздохами  высасывает кровь из распоротого горла Коростеля.

                                          **************************

  На рассвете к разрытой могиле пришел войт с тремя мужиками. Трупы Живоглота и Коростеля лежали рядышком на куче свежевыкопанной земли. Зачурившись, войт подошел ближе, посмотрел в мертвенно-бледные лица покойников.
-  Чего стоите? – бросил он мужикам. –  Тащите их в скудельницу, а могилу засыпьте.
   Мужики свалили мертвых дезертиров в могилу и начали засыпать. А войт тем временем отправился к старому, заросшему плющом и сорняками склепу, в котором когда-то хоронили членов вымершего ныне  графского рода, некогда владевшего этими землями. Подойдя к двери, войт перекрестился и заговорил:
- Матушка-заступница, не гневись! Никто не заходил в деревню цельную неделю, только эти двое мазуриков попались.
- Я довольна, - раздался за дверью шипящий голос. – Проси, чего хочешь.
- Матушка, заступница наша, благодетельница… Мародеры по округе шныряют, боимся мы.
- Не бойтесь. Пока вы покорны, я буду вас защищать.
- Благослови тебя…. – войт осекся. – благодарствую, матушка! Хоть молись за тебя, ей-богу!
- Не надо за меня молиться, - обитательница склепа засмеялась. – Лучше ищи простаков и веди сюда. А то ведь я в деревню приду, войт!
- Приведу, благодетельница, приведу! – Войт, отбивая поклоны закрытой двери склепа, попятился  прочь и потом припустился бегом, возвращаясь к могиле, которую торопливо  засыпали мужики.

Отредактировано Essandra (2009-07-30 00:53:38)

Sarvatar, думаешь? Спасибо. Я бы еще вещи кинула, но они большие. Скорее повести, чем рассказы.

Учебный полигон

Антон пристроил рюкзак с учебниками в зарослях ежевики, сорвал несколько чудом уцелевших ягод и огляделся. Все вокруг выглядело точно таким, как привиделось Витьке: заваленный всяким хламом пустырь, два давно нежилых здания - почти целое и полуразвалившееся (самое то для засады!), темное кружево деревьев, как будто нарисованное тушью на тревожно-алом закатном небе. А вот тарелочка, похоже, запаздывала, хотя Элис и оценила вероятность прогноза как восемьдесят с небольшим процентов. В Витькином видении темный диск уже сиял над развалинами домов, на фоне нежно-салатового перехода от темнеющей лазури к пурпурной полосе, оставшейся на месте ушедшего на покой солнца. Антон, разумеется, доверял дару друга - сколько уже знакомы, не один раз была возможность проверить - но до сих пор не мог привыкнуть, что тот способен видеть картинки наиболее вероятного будущего.
  Как всегда, мысли о задании плавно перескочили на мысли о родной команде. Красавчик Витька, их штатный пророк - загорелый спортивный брюнет с отличной реакцией и внушающими уважение мускулами. Если не заглядывать в холодные, неестественно синие, одновременно пустые и всезнающие глаза - ни за что не догадаешься, что этот парень каким-то непостижимым образом способен видеть то, что еще не произошло. Элис, аналитик команды, похожая на непоседливый солнечный зайчик - худенькая озорная девчонка с яркими зелеными глазами, конопушками на носу и вечно падающей на глаза золотисто рыжей челкой, невозможно рассеянная во всем, что не касалось ее любимых вычислений. Вот если бы ребята были здесь! Антон в целом разделял мнение Элис, что каждый должен заниматься своим делом - но втроем было бы гораздо веселее. Антон вздохнул и приготовился ждать обещанных визитеров.
  Вокруг быстро сгущались сумерки, наливалась холодным молочным светом почти полная луна, небо потеряло свою завораживающую яркость и на нем начали робко проглядывать первые звезды. Сидевший в засаде и потому вынужденный сохранять неподвижность, Антон поеживался от холода. День и сам по себе был нежаркий, как-никак уже почти осень, но сейчас даже в наглухо застегнутой куртке было неуютно. Пара часов ожидания - и точно придется лечиться от простуды. Антон смотрел на мерцающие в лунном свете стены, грыз машинально сорванную травинку и представлял себе, как здорово будет увидеть тарелочку на фоне звездного неба. Нечасто выпадает такая удача, обычно в целях маскировки гости стараются подгадать под восход иди закат - освещение оставляет желать лучшего, мало кто заметит хищный силуэт и несколько лишних огоньков на фоне буйства небесных красок.
  Увлеченный своими мечтами, он едва не пропустил самого интересного. Огромный, темный - чуть темнее неба - сплющенный сверху и снизу диск закрыл собой добрую четверть звезд и стал неторопливо снижаться. По его бокам и нижней части побежала россыпь бирюзово-алых посадочных огней, и Антон едва не завизжал от нахлынувшего восторга. Это было даже лучше, чем он мог себе вообразить. Не в силах дышать и моргать, он смотрел на завораживающе-медленное движение сияющего монстра. Особую величественность картине добавляло то, что все происходило в абсолютной тишине. Не слыша ничего, кроме легкого шелеста подсохшей за лето травы и бешеного стука собственного сердца, Антон жадно следил за посадкой. Потом надо попробовать передать картинку ребятам или хотя бы как следует нарисовать - такого великолепия слишком много для одного. И практическая польза тоже будет, в следующий раз никого не придется уговаривать составить компанию - сами побегут со всех ног, невзирая на занятость, логику и принципы.
  Тарелка, наконец, невесомо коснулась земли, погасила огни и застыла. Спустя несколько томительно долгих минут в ней открылся шлюз, и из проемы выбралось нечто. Больше всего оно было похоже на жабу, зачем-то вставшую на задние лапы. Сходство еще больше усиливала расцветка шкуры - зеленая с желтыми пятнами неправильной формы. Безволосый сплющенный череп, огромные красные выпученные глаза, почти незаметные дыхательные отверстия и окруженный бахромой из щупалец рот чудесно дополняли картину. Интересно, это дивное создание умеет квакать? На пришельце было нечто вроде укороченного комбинезона со множеством молний и накладных карманов, к поясу было прицеплено похожее на бластер оружие и небольшая металлическая палка в футляре. За первым пришельцем выбрался второй, и они вдвоем принялись тщательно осматривать пустырь, время от времени что-то булькая в браслеты на верхних конечностях. Спустя некоторое время выбрался и командир тарелки - это было понятно по более яркой окраске комбинезона и по тому, как мгновенно подобрались при его появлении двое первых. Их движения стали демонстративно четкими и угрожающими. Точнее, они должны были бы выглядеть угрожающими, если бы не смотрелись так забавно в исполнении этих жабоподобных существ. Вдоволь полюбовавшись, Антон решил рассекретиться. Он выбрался из своего укрытия и пошел встречать незваных гостей.
  Как оказалось, инопланетный спецназ обладал зачатками разума и крепкими нервами. Они не стали с ходу демонстрировать национальные боевые искусства, палить из бластеров или пытаться выжечь мозг пси-атакой. Зачем переводить силы на щуплого пацана-дикаря, к тому же - безоружного? Вместо этого Первый театрально навел на Антона бластер и что-то пробулькал в браслет. Из браслета полилась привычная речь о том, что перед Антоном находятся представители высокоразвитой внеземной цивилизации с очень мощными пушками, что не стоит делать лишних движений, что его на некоторое время заберут к себе для опытов - а то, что останется, потом вернут. Может быть. Это было забавно, и Антону вдруг захотелось слегка повеселиться. Он вытаращил глаза, соорудил максимально идиотскую улыбку и восхищенным голосом спросил:
   - Здрасьте! Я вижу, вы тут фильм снимаете! А как он будет называться?
  Запах растерянности. Первый, видимо, нахмурился - кожа на его голове забавно собралась складками.
   - Какой отличный грим и костюм, прямо вылитый пришелец! А вам в нем ходить удобно, нигде ничего не жмет?
  Легкое раздражение, мгновенно окаменевшая морда.
   - А бластер у вас совсем как настоящий. Можно мне немножко с ним поиграть?
  Кожа бедняги Первого потемнела, от него явственно потянуло злобой и он нажал на спуск - видимо, намереваясь устроить небольшую демонстрацию своего оружия.
  Показательные стрельбы не удались - бластер отказался прожигать дыры в нахальном аборигене.
   - Дяденька, у вас наверное пушку заклинило. Стукните ею обо что-нибудь, должна заработать. Мы с ребятами всегда так делаем, когда в войнушку играем.
  Второй попытался повторить выстрел Первого - с тем же успехом.
  От обоих волнами потекла ярость и паника, шикарный десерт для любителя.
  Каким-то образом почуяв непорядок, Главный подшлепал поближе и свирепо забулькал - видимо, пытаясь выяснить, что тут вообще происходит.
  Эмо-голод утих, и игра начала раздражать.
   - Прошу вас спокойно меня выслушать. Не надо ломать оружие, в ближайшее время оно все равно не заработает. Боевые искусства и ментальные атаки тоже пробовать не советую, сегодня мне не хочется никого убивать.
  Главный замер - кажется, до него что-то стало доходить.
   - Вы крайне некультурно ведете себя в гостях, рекомендую на досуге изучить этикет и ознакомиться с правилами хорошего тона. Также настоятельно советую вам перечитать перечень планет, запрещенных для несанкционированного посещения. Пока выношу вам предупреждение, но если вас еще раз здесь увидят - к вашим родным вернутся слюнявые идиоты. В лучшем случае. Вопросы по существу есть?
  Вопросов ни у кого не оказалось. Главный сделал какой-то знак, и вся троица скрылась в шлюзе. Через несколько минут о произошедшем напоминала только слегка примятая трава на пустыре. Антон примерно знал, что сейчас происходит на улетевшей тарелке. Командир рассказывает спецназу, что к руководству Галактическим Советом готовят с самого раннего детства. Что из наиболее одаренных малышей формируют психологически совместимые тройки, в состав которых всегда входят аналитик, провидец и исполнитель. Что лучший способ чему-то научиться - это практика, но никто и никогда не доверит ребенку по-настоящему серьезного дела. Поэтому еще в незапамятные времена было придумано разумное и изящное решение: самые перспективные группы, лучшая из которых со временем станет новым Советом, отправляются на тренинг - охранять широко известный галактический курорт от туристов-нелегалов. Провидец угадывает место и время нарушения, аналитик производит расчеты и собирает статистику, исполнитель координирует их действия и занимается непосредственно перехватом. Вся команда маскируется под местных детей - так проще скрыть неадекватное поведение, а проживание в семьях аборигенов отлично помогает от ксенофобии. На сверхспособности ставится блок, позволяющий использовать их только по назначению или в случае прямой угрозы для жизни - чтобы детишки не нарушали конспирацию и не шутили глупых шуток с местным населением.
  ...Антион-ра, прима-наблюдатель Галактического Совета на планете Земля, тихо шипя сквозь зубы, вытащил рюкзак из колючего ежевичника и повесил на плечо. От выпитых эмоций чуть шумело в голове, душа пела. Очень хотелось расправить обе пары крыльев и взмыть в звездное небо, оглашая окрестности фамильным ультразвуковым воплем. Но он сдержался. Хоть в округе ни души, хоть темнота - все равно, конспирация прежде всего. Он ограничился тем, что тихонько издал боевой индейский клич и помчался вприпрыжку домой. Было уже очень поздно, а он обещал вернуться до одиннадцати. Ко всему прочему, дубль-мама сегодня обещала испечь к чаю его любимый вишневый пирог - стоит еще чуть задержаться, и он точно останется без десерта.

Интересная развязка: охрана нашей планеты детьми (пусть и замаскированными под них).  Начало немного скучновато, очень много деталей. Хотя для рассказа сойдет.  (Из-за этого не очень люблю рассказы - необходимо как можно больше информации вместить в короткую форму, поэтому получается больше деталей на страницу, чем в повести.)    Со второй половины рассказа пошла динамика и даже здоровый юмор. Вобщем, думаю, первый опыт удался.

Еще один рассказ, написанный для одного интернет-конкурса по мотивам музыкальной композиции:

                                                                                                                               

                                                                                                                                 

                 Where Are We Going From Here

            ( группа “Blackmore`s Night”/ альбом «Ghost Of A Rose», 2006 год)

                                                                       Посвящается Анджею Сапковскому

В год 1256 от Принятия  Истинной Веры, во второй день после Мидаете явилось на небесах зрелище пречудесное – хвостатая звезда цветом подобная пламенеющему яхонту. Явление оной звезды было придворными магами истолковано, как знак тревожный, ибо появление хвостатых звезд, сиречь комет, часто великие бедствия вещует, как-то войны, моровые поветрия и ребелии.
  В  тот же год, в пятый день по прошествии праздника Св. Адария  скоропостижно скончалась государыня наша, ее величество королева  Эльвария из династии Рольтингов. Посему в королевстве был объявлен сорокадневный траур. В восьмой день после Св.Адария состоялись похороны почившей государыни. Ее величество Эльвария была похоронена в фамильной усыпальнице Рольтингов в Старограде.
  В тот же год, в первый день по прошествии Йуле,  кронпринц Вихельн, сын Эльварии, был коронован как новый король и взошел на престол под именем Вихельн Третий. По сему значительному событию по всему королевству было объявлено о королевской милости – всем должникам прощались недоимки за год. Равным образом были проведены празднества в Старограде и других городах королевства нашего…
  В год 1257 от Принятия Истинной Веры,  по прошествии седьмицы после Беллетейна, всемилостивейший король наш Вихельн Третий объявил войну богомерзким эльфам и отправил победоносные армии свои на северо-восток, дабы покорить эльфийские земли.

                                «Хроники Эдельхейма», автор неизвестен

  Сражение при Кро-Дайнсе, имевшее место 22-23 декабря 1258 года П.И.В., стало решающим для исхода так называемой Эльфийской войны, начатой королем Эдельхейма Вихельном Третьим ради захвата богатых ресурсами территорий на север и восток от Эдельхейма, традиционно населенных эльфами и называемых ими Даоиной. Можно без преувеличения сказать, что сражение при Кро-Дайнсе поставило жирный крест на захватнических планах эдельхеймской элиты и позволило эльфам Даоины окончательно отстоять свою независимость в многовековой борьбе с людьми.
  Сие знаменитое сражение началось утром 22 декабря. Армия коннетабля Вернона Морна (5 000 пехотинцев, 1500 всадников и приблизительно 800 лучников) атаковала эльфийский городок Кро-Дайнс. Город обороняло около 600 эльфов под командованием герцога Марреля Вих Даора, большей частью легковооруженных, однако среди защитников оказалось несколько боевых магов. Они, как видно, и вызвали подмогу. Едва армия Морна втянулась в город и вышла к центру, со всех сторон на нее обрушились  подоспевшие на выручку защитникам города эльфийские отряды лучников и алебардистов, а также вызванные магами монстры. Начались кровавые уличные бои, в которых численное преимущество королевской армии не играло никакой роли.  К вечеру эдельхеймцы вынуждены были отступить, оставив на поле боя больше 500 убитых и множество раненых, которых эльфы добили без малейшей пощады…
   Коннетабль Морн не внял советам своих командиров, но, желая взять реванш за поражение, утром вновь атаковал город. Но удача отвернулась от него окончательно. Эльфы с умыслом впустили королевские войска в Кро-Дайнс, а затем окружили их и перебили. В сражении второго дня погибло более пяти тысяч эдельхеймцев и воевавших на их стороне наемников. В числе погибших были также 47 знатных рыцарей, 2 капитана, 2 полковника и сам коннетабль Морн (говорят, его голову эльфы потом долго показывали всем желающим). Остатки королевских войск сумели вырваться из города и спастись бегством лишь благодаря темноте и сильному снегопаду. Эльфы захватили десятки пленных, а также весь обоз, знамена,  много лошадей и оружия.
  Поражение при Кро-Дайнсе вызвало в Эдельхейме  ужас и панику. Король Вихельн Третий, говорят, был в таком потрясении, что несколько дней после этого не принимал пищи и горько плакал…
  Тяжесть последствий поражения при Кро-Дайнсе усугублялась другими бедствиями, поразившими в ту пору Эдельхейм – моровым поветрием (как сообщается в хрониках, свирепствовавшая в королевстве болезнь под названием «белое горло» унесла десятки тысяч жизней) и небывалыми холодами, которые продолжались до самого конца зимы…

                                   Ян де Ворд «Истории знаменитых сражений», том 2.

                                  …Who dare to ask and no one really  knows
                                     Where are we going from here…

                                                    ( Слова из песни)
         
                                                       1.

   Черт, да как же холодно!
   Костер  разгорелся, но мои пальцы все равно будто деревянные. Я тяну их к огню и, видят боги, готова засунуть их в само пламя, лишь бы прогнать это окоченение. Про ноги я даже не говорю. Кавалерийские ботфорты не самая лучшая обувь для такой погоды. Точно так же, как драгунская куртка – не самая лучшая одежда. Хорошо еще, что в перевернутой телеге на дороге из Кро-Дайнса нашлось войлочное одеяло. Я прорезала в нем дырку для головы, получилось что-то вроде епанчи. В ней  теплее, но все равно холодно. Насморк я уже заполучила. Еще немного, и я заработаю обморожение по полной программе и просто не смогу идти дальше.  И тогда мне останется только одно – попросить ребят избавить меня от мучений.
   И все-таки мне повезло. Мне чертовски повезло. Я ушла из Кро-Дайнса живой и без единой царапины. Когда началась свалка  в центре городка, у святилища, мою лошадь убило наповал эльфийской стрелой.  Я ударилась головой о землю и потеряла сознание. А когда очнулась, увидела, что дома вокруг горят, я лежу в кровавой грязи, и эльфы с засученными рукавами ходят между телами и дорезывают раненных солдат. Я притворилась мертвой, и эльфы прошли мимо. А потом я  нашла Клейста. Помню, я тащила его на себе до самой окраины. Здесь нас подобрали Чиф и его ребята.
   Двенадцатый день мы тащимся через этот проклятый лес, а ему не видно конца. Бредем, не разбирая дороги,  едва вытаскивая ноги из сугробов. А снег все сыплет и сыплет. Это какое-то проклятие. Небо затянуто серой пеленой, по светилам не сориентируешься. Да и по чести сказать – куда нам идти? Вокруг нас вражеская земля. Странно, что эльфы до сих пор не нагнали нас и не прикончили. Может, считают, что в такие морозы мы все равно далеко не уйдем. Или  замерзнем, или же зверье нас сожрет.
  Святые небеса, как же мне холодно!
  Перед Кро-Дайнсом меня произвели в сержанты. И так уж получается, что после Клейста я тут старшая чином. Теперь под моим началом двадцать душ – пять наемников и пятнадцать деревенских парней, призванных по лановому набору. Конечно, они никогда бы не стали подчиняться мне, если бы не Клейст. Это он  передал мне командование. Велел всем собраться вокруг него и назначил меня командиром. Я знаю, не всем это нравится. Рыжий Чиф меня ненавидит. И Колин. И Барк Сраные Порты. И Нейс.  И Матиас Пол-пенни. Каждый из них считает, что подчиняться женщине для наемника – позор. Что он достоин командовать больше меня.   Но пока что они со мной не спорят. Только посылают мне злобные косые взгляды и отпускают в мой адрес ехидные шуточки. Крестьяне ничего против меня не имеют. Им все равно, кому подчиняться, главное, чтобы жрать давали.
  Клейст совсем плох. Рука у него почернела, и он почти не приходит в себя, все время бредит, зовет какую-то Ильзу и клянется перебить всех эльфов до единого.  Я знаю, что он умрет. Да он и сам это понимает. В те мгновения, когда лихорадка отпускает его, и он приходит в сознание, он сам просит о смерти.  Я отказываю. Я не могу. И никто из ребят не может. Лановые тащат его по очереди, положив на одеяло. Все верят, что чудо случится, и Йоханан Клейст, командир полка «Кассель», победит смерть. Или делают вид, что верят. Что до меня, то я делаю вид.   
- Эй, Мейди! – кричит мне Чиф. –  В этом лесу, говорят, троллей полно. У них, говорят, самцы могут с человеческими бабами совокупляться. И причиндалы у них – ого-го! Не желаешь попробовать?
- Уж лучше с ними, чем с тобой, - отвечаю я, протягивая руки к огню. – От них не так воняет, и вшей у них поменьше будет.
  При упоминании о вшах у меня начинает жестоко чесаться все тело. Меня тошнит, когда Нейс щелкает  вшей пальцами прямо на себе. Иногда мне ужасно хочется все снять с себя, растереться снегом и прожарить свою одежду над костром. Плевать на мужчин, плевать на приличия. Я бы давно так поступила, если бы не холод.
- Тролли, говоришь? – продолжаю я. – Я не боюсь троллей. Ложитесь спать, сегодня караулю я. Все равно мне не уснуть.   

                                                           2.         

  Снег продолжает идти. Из-за него впереди ничего не видно – мгла, и все. Мы идем, еле переставляя ноги. В животе тоскливо бурчит после завтрака из одного ржаного сухарика и кусочка солонины величиной с мой указательный палец.
- Ты скоро сдохнешь, Мейди, - злорадно говорит мне Чиф. – Ты ведь у нас знатная барынька. Привыкла к разносолам разным. А без жратвы долго не протянешь. Ладно, не боись – когда жратва кончится, я тебя не оставлю подыхать с голодухи. Дам тебе пососать самую большую сосульку. Ты любишь большие сосульки?
- Отвали, Чиф, - говорю я, не глядя на наемника.
- Думаешь, ты командир? Ты просто баба. И с тобой надо обращаться, как с бабой. А бабы любят сосать большие сосульки. Эй, слышишь, что я говорю?
- Чиф, я сейчас саблю достану, - говорю я.
- Испугала, сучонка мелкая! Думаешь, если Клейст тебя командиром поставил, я тебя боюсь? Да насрать мне на тебя и на твою саблю. У меня у самого…
   Он не договорил – я развернулась на каблуках, одновременно выхватывая саблю, и мой клинок рассек ему горло до самого хребта. Хрипя и перхая кровью, Чиф валится в снег и начинает сучить ногами, как зарезанная свинья. Нейс и Колин шарахаются от меня, вытаращив глаза, Матиас выкрикивает что-то вроде: «Ах ты, сука!», Барк, похоже, опять наделал в штаны, как тогда, в Кро-Дайнсе. Я молча вытираю клинок краем своего одеяла и иду дальше. Девятнадцать пар глаз смотрят мне в спину.
- Мейди, ты что? – Нейс нагоняет меня, глаза у него круглые от ужаса. – Ты что, спятила? Или красный флаг выкинула? Ты же его убила!
- Убила. И тебя убью, если будешь много болтать. Шевелите ногами, мальчики. Отставших мы ждать не будем…

                                                            3.

   Дрова сырые и горят плохо, сильно дымят. Я разожгла костер только благодаря остаткам бренди из фляжки Клейста. Мне не по себе – этот дым выдает нас с головой. Но выбора все равно нет. Без огня мы не доживем до утра. Поэтому приходится рисковать.
   Клейст пришел в себя и сразу подозвал меня к себе. Выглядит он ужасно, у него лицо покойника, живые на этом лице только глаза.  Но, увидев меня, он пытается улыбнуться.
- Прикончила эту сволочь? – спрашивает он. – Правильно сделала.
- Что делать, капитан? Дороги нет. Мы заблудились.
- Продолжаем идти. Рано или поздно мы натолкнемся на какое-нибудь жилье.
- Как ты себя чувствуешь, капитан?
- Как раненный герой.  Ты что, плачешь?
- Нет, просто дым глаза ест.
- Ты отличный командир, Мейди. Кстати, что это все тебя зовут – Мейди да Мейди? У тебя ведь имя есть, верно?
- Конечно.
- А знаешь, не говори, как тебя зовут. Мейди мне нравится больше. А теперь иди, поговори с людьми.
  Клейст закрывает глаза, и я понимаю, что он израсходовал на разговор со мной все силы. У костра деревенские бранятся с наемниками из-за остатков солонины. Надо вмешаться, пока в дело не пошло оружие. Встреваю в перебранку, начинаю делить провизию. Лановые довольны, наемники смотрят на меня злыми глазами. Тем не менее, все тут же начинают жадно есть свои крошечные порции.
  Во фляжке еще осталось чуть больше пинты бренди. Я пережевываю безвкусный сухарь и тайком, спрятавшись за дерево, делаю глоток из фляжки. На минуту становится теплее. Снег сыплет и сыплет. Белая мгла стремительно темнеет, в лес приходит ночь. Кончается еще один день. Еще один день, отвоеванный у смерти.

                                                           4.

   Клейст умер. Когда это случилось, никто не знает. Утром лановые собрались его тащить, а он уже не дышит. Я велела снять с покойника одежду и сама обшарила его карманы. Пять серебряных монет, трубка, плитка табаку, катушка ниток, несколько кремней дня огнива и истертый детский рисунок, сложенный вчетверо – вот и все, что оставил после себя в наследство командир  королевского полка «Кассель».
  Грызни из-за вещей умершего не началось, все поделили спокойно, и это меня порадовало. Мы завернули Клейста в одеяло и закопали прямо в снег. Барк прочел молитву, запинаясь и перевирая слова. От него нестерпимо воняло дерьмом. Когда Клейста засыпали снегом, я почувствовала облегчение.  Он уже прошел свой путь, а нам еще идти и идти.
  Весь день мы брели через лес и опять никуда не вышли. Бренди  осталось не более полупинты, сухари кончаются. Нейс, Колин и Матиас все время вместе и о чем-то шепчутся. Мне это все не нравится. Похоже, назревает бунт. Теперь, когда Клейст мертв, наемники попробуют поставить меня на место. Ничего, я еще способна постоять за себя. Пускай только сунутся…
  В лесу снова сумерки. Где-то тоскливо и протяжно воют волки. Я сижу у костра, грею руки и думаю о смерти. Мне кажется, что она уже где-то рядом. Может быть, даже ближе, чем я думаю.

                                                            5.

- Стоять!
  Нейс шумно втягивает носом воздух, поворачивается ко мне. Он взволнован, очень взволнован.
- Чувствуешь, Мейди?
- Ничего не чувствую.
- Гарью пахнет. Где-то близко жилье.
- Близко? – Колин бежит к нам, проваливаясь в снег. – Как близко?
- Миля, может две. Где-то там, - Нейс неопределенно машет рукой. – О боги, помогите нам!
  Я чувствую нечеловеческую, прямо сумасшедшую радость. Если даже впереди поселок эльфов, это лучший вариант. Эльфы не всегда убивают пленных. Может быть, пощадят. А если убьют… Пусть так. Все лучше, чем смерть в этом бесконечном лесу от холода и голода.
  Откуда берутся силы! Еще час назад я чувствовала, что вот-вот упаду и засну. А тут припускаюсь чуть ли не бегом. Теперь уже даже я различаю запах гари. Он врывается в мертвенно-ледяной запах снега обещанием тепла и покоя, горячего супа и нормального сна. Запах жизни – или же нет?
   Нейс первым выходит на опушку и вскрикивает от радости. Мы набрели на эльфийскую деревню. Но деревня мертва. Большинство домов сгорели – от пожарищ и идет запах, который мы почувствовали. Пожарища совсем свежие,  руины еще дымят. Похоже, со времени расправы прошло не больше суток, а может, и меньше. На дереве и колодезном журавле висят тела повешенных эльфов – голые, раздутые, похожие на свиные туши в леднике у мясника.
- Коронные войска тут поработали, - с удовлетворением в голосе выдохнул Нейс. – Чертовски хорошая работа!
- Братья, это жизнь! – орет Колин. – Здесь есть дрова, есть пища. Надо пошарить в уцелевших домах.
- Тсс! – Матиас машет рукой. – Слышите?
  Колин тут же сбрасывает с плеча арбалет, лезет в сумку за рычагом. Нейс и Барк хватаются за свои мечи.  Я прислушиваюсь – странный звук идет из уцелевшего дома справа от нас.
- Вроде как кошка мяучит, - говорит Нейс.
- Эльфы не держат кошек, - я вытаскиваю саблю из ножен и иду к дому.
  Дверь выбита и висит на одной петле, внутри холодно и темно.  Мебель переломана, на полу пятна крови. В центре горницы лежит тело молодой эльфийки – ноги раздвинуты, юбка задрана, голова запрокинута, один глаз приоткрыт и смотрит на меня бессмысленно и  неподвижно. Звуки, похожие на писк котенка, доносятся из подвешенной в нише у очага колыбели. Я подхожу, заглядываю в колыбель – там младенец. Эльфийский младенец. Девочка.
  Словно почувствовав мое появление, малышка начинает громко плакать и тянуть вверх ручонки. Обвожу взглядом горницу. На глаза попадается брошенный на пол старый шерстяной плащ. Я забираю ребенка из колыбели, заворачиваю в плащ и выхожу из дома.
- Эльфийское отродье? – Нейс качает головой. – Лучше бы это была кошка. Кошек хоть есть можно.
- Ты что, собираешься взять его с собой? – спрашивает меня  Колин.
- Не бросать же ее здесь. Она умрет. Замерзнет.
-  Не глупи, Мейди, - говорит Матиас. – Ушастый ублюдок все равно подохнет. Оно тебе нужно?
- Я не могу ее бросить. Я… - тут я поняла, что все мои люди внимательно и выжидающе смотрят на меня. – Это мои проблемы, понятно? Я беру ребенка с собой.
- Эльфийского ребенка, Мейди, - нехорошим тоном говорит Матиас.
- Эльфы наши враги, - говорит засранец Барк. – Брось ее.
  Лановые молчат – им, похоже, все равно. Я отвечаю презрительной улыбкой и поудобнее перехватываю успокоившегося младенца.
- Я беру ее с собой, - говорю я по слогам. – Не нравится, идите к черту.
- Нет, это ты иди к черту! – взрывается Матиас. – Мне не по душе, когда королевские солдаты жалеют врагов.
- Это не враг, Матиас. Это крошечный ребенок.
- Один черт! Все эльфы падаль и нелюди. В костер их всех!
- Смерть эльфам! – орут наемники, лановые подхватывают этот крик. Затихшая было малышка морщится, снова начинает пищать.
-  Будьте вы прокляты! – говорю я, обводя их ненавидящим взглядом. – Я ухожу. Одна. Матиас, теперь ты командир. Ничего мне от вас не надо. Дайте только нам уйти.
- А, вот как? – Матиас Пол-пенни вполне доволен моим предложением. – Ну, раз так, топай отсель. А мы еще пороемся в домах.  И не задерживайся, а то мы тебя…
- Спасибо, - говорю я и возвращаюсь в дом, где нашла ребенка. Мои поиски оказываются тщетными – молока в доме нет. Это плохо, ребенок давно ничего не ел. И мне нечем его накормить.
   После долгих поисков нахожу в буфете огрызок кукурузной лепешки. Прихватываю несколько сальных свечей, маленький оловянный котелок и, убедившись, что дом пуст, выхожу на мороз.
   Матиас и Нейс стоят у колодца и смотрят на меня. Остальные разбрелись в поисках поживы. Я поворачиваюсь и ухожу к дальним деревьям. Ни окрика, ни стрелы в спину – это уже хорошо. Могли бы просто убить. А так я еще поживу какое-то время.

                                                       
                                                             6.

   Святые небеса, как же мне холодно!
   Костер разгорается медленно, очень медленно, и я выплескиваю в него остатки бренди. Пламя вспыхивает, промерзший хворост начинает весело трещать. Я ставлю котелок, наполненный снегом на огонь, и разворачиваю плащ, в который завернут младенец.
   Девочка ожила. Она улыбается и хватает меня за палец своими крошечными ручками. Успокоившись, я вновь плотно закутываю младенца, засовываю сверток под свою епанчу и сажусь у костра. Снег в котелке быстро тает.  Я размачиваю в горячей воде кукурузную корку и начинаю пихать тюрю малышке в рот. Детеныш морщится, кривится, начинает хныкать, но потом принимается деловито сосать мой измазанный в кукурузной кашице палец. Я обмакиваю палец в кашицу, и продолжаю кормить малыша.
   Проклятый снег сыплет и сыплет. Вокруг меня белая мгла. Куда я иду – одним небесам известно. Матиас и его компания сейчас тоже  бредут по этому лесу, надеясь найти дорогу. Может быть, им повезет. Я желаю им удачи. И все-таки надеюсь, что мы с этой ушастой  золотоволосой малышкой выберемся из проклятого снегопада. Не за тем я ее нашла, чтобы уморить в лесу.
- Слышишь, что я говорю? – шепчу я младенцу.
  Младенец  только бессмысленно улыбается и смотрит на меня огромными глазами.  Но в этих глазах я вижу нечто такое, отчего мне становится теплее даже в этот лютый холод.
- Чего улыбаешься, дуреха?
   Эльфеныш продолжает улыбаться и хватать меня за палец. Я вспоминаю о сальном огарке, достаю его и начинаю грызть.  Какая-никакая, а еда. У меня слипаются глаза, но я знаю, что спать нельзя. Надо держаться. Сейчас еще немного отдохну и пойду вперед, сквозь ночной сумрак и сугробы. Только немножечко отдохну…
  Кончается еще один день. Еще один долгий зимний день, отвоеванный нами у смерти.  И мне хочется верить, что я все-таки найду, куда мне идти.

Грустно, но красиво. Слог хороший, читала практически не отрываясь.